[Papa-demon]

Новое сообщество по игре "Overlord":

@темы: Ссылки

---

Между тенью и мной

[Sole Fire]

Название: Между тенью и мной (Between the Shadow and Me)
Автор: ferasha
Переводчик: Sole Fire
Разрешение: получено
Рейтинг: R за выражения, неграфический секс и недетские темы
Предупреждение: Игровые спойлеры, что и так понятно. И все довольно мрачно.
Жанр: профиль персонажа, психология, драма, намеки на романс и целые ведра ангста
Длина: ~9К
Пэйринг: Андерс/м!Хоук, с упором на разницу в возрасте
Саммари: когда Андерс впервые встретил Джулиана, мальчишка был просто большеглазым влюбленным юнцом. Спустя семь лет Джулиан стал всемогущим Защитником Киркволла – а во что же превратился Андерс?
Дисклаймер: На Век Дракона претензий нет.
Примечание автора: Я пыталась создать Хоука, который как можно больше отличался бы от дефолтного бородатого парня, и в результате получился большеглазый, усыпанный веснушками мальчишка, который ни на день не был старше девятнадцати лет, а это наименьший возраст для Хоука, который позволяет игра. Казалось почти жутким то, каким юным мой Хоук выглядел рядом с Андерсом. Именно то, что он казался несовершеннолетним, особенно в первом Акте, и вдохновило меня написать этот фик.
Я немного изменила таймлайн, но в основном в мелких деталях, которые лучше подходили бы для структуры истории. Себастьяна в фике нет – не хватало места для дополнительной драмы, хотя есть намеки на один из его квестов.
Примечание переводчика: шапка чуточку вольно переведена с авторской.

Между тенью и мной

читать

Это была ошибка.
- Заткнись.
То, что ты сделал, было непростительно.
- Заткнись, я сказал.
Это было несправедливо.
- Не понимаю, отчего тебя это заботит. Ты не Справедливость.
Это ты так считаешь.
Андерс потер переносицу. Как можно избавиться от разговора, протекающего в твоем сознании? Иногда у него появлялось искушение взорвать свою голову в кровавую кашу, только бы знать, что это заставит проклятое существо замолчать.
- Я слишком устал, чтобы спорить, - произнес он, мягче, чем намеревался.
На мгновение дух умолк, словно бы пытался придумать, что сказать. В искусстве перепалки он уже поднаторел – следующая фраза должна была стать добивающей, слова ее должны были звучать соответствующе. Андерс уже слишком хорошо знал все па этого танца.
Это был про-с-чет.
Нет, дух так и не научился менять интонации своего голоса. Для этого необходимы были эмоции, а чувства заставляли этого ханжу из Тени ощущать себя неуютно. Однако то, каким образом дух подчеркнул последнее слово, заставило Андерса вздрогнуть. Словно бы эта сволочь действительно пыталась насмехаться над ним – или еще хуже, злопыхать.
Возможно, частицу человеческой мелочности дух все же подхватил.
- Да уж, это ты точно подметил, - произнес Андерс, надеясь, что на этом дискуссия себя исчерпает, и крепче обхватил руками колени. Он и впрямь слишком устал для того, чтобы спорить.
Несколько минут прошло в благословенной тишине.
Андерс почти поверил в то, что разговор закончился, хотя на это надеяться не приходилось. Дух ему попался болтливый. Всегда таким был, с самой Башни Бдения и неустанных дебатов на тему свободы для кошек. Чем сложней была тема, тем более он радовался.

Не смотри.
Наша песня хороша.
К счастью, выходило так, что дух решил сменить тему.

- Я не смотрю, - солгал Андерс.
Смотришь.
Иногда было слишком легко забыть о том, что существо видело мир сквозь его глаза.
- И что, если смотрю? Это мое право – смотреть, знаешь ли.
Так ли это?
Андерс вздохнул.
- Он, надо сказать, мой партнер. Я могу смотреть на него, трогать или трахать столько, сколько пожелаю.
Дух предпочел сделать вид, что не понимает.
Не смотри, повторил он. В монотонности его слов было что-то почти тревожное.
Возможно, этой сволочи и впрямь было не все равно, подумал Андерс на мгновение. Возможно, он пытается даже защитить его по-своему, неуклюже, не-по-человечески.
Это была ошибка, настаивал дух. Андерс не мог решить, печаль или триумф источал его ровный голос. Еще он гадал, что именно дух считал ошибкой. Наверное, всю его жизнь в целом.
- Заткнись.
Тогда не смотри.

Не то, чтобы он хотел смотреть. Он просто не мог взгляда отвести. Молодой Джулиан был слишком великолепным зрелищем. Словно ставший реальным герой сказаний, и в реальности он выглядел еще более красивым, могущественным и смелым, чем могло бы описать перо Варрика. Он выглядел, как воплотившаяся в жизнь молитва.
Он разговаривал с Орсино и несколькими старшими магами, которых Андерс не знал, рассудительно кивая, обговаривая стратегию, успокаивая людей, уверенный в себе, надежный, будто бы точно знал, что делает. На нем было то, что он называл Доспехом Защитника – странная смесь из железок и крашеного голубым меха, походившая больше на парадный наряд какого-нибудь вождя варваров, а не на мантию мага. Лицо его покрывали татуировки, а светлые волосы были взъерошены, разлохмачены. Конечно, это было сделано нарочно. «Нужно выглядеть соответственно своей роли, Андерс», однажды сказал ему Джулиан, когда Андерс поймал мальчишку у зеркала, старательно приводящего свои волосы в это взъерошенное состояние. – «Революционер должен выглядеть неукротимым, несгибаемым, если хочет, чтобы его воспринимали всерьез». Судя по всему, для Джулиана это срабатывало отлично, поскольку все эти несчастные из Казематов смотрели на мальчишку так, точно сам Создатель им явился. Он стал для них прекрасным вождем, его Джулиан. Иконописным.
Внезапно Андерс почувствовал себя старым, высохшим, остро ощутил кислый запах, исходящий от его засаленного плаща.

Не смотри, говорю тебе. Если будешь смотреть, станет только хуже.
Авелин и Варрик тоже были там, конечно же – даже если им и не слишком нравился поворот событий, женщине присуще было чувство упрямой преданности, а гном не пропустил бы такую заварушку за все золото мира. Не удивляло и то, что долийская ведьма осталась – после того, как погибло все ее племя, девочке попросту некуда было идти. Изабелла и тевинтерский эльф – с этими было совсем другое дело. Для Андерса непостижимым было то, как Джулиан сумел удержать этих двоих возле себя - пиратка гордилась своей эгоистичностью и незаинтересованностью в политике, а эльф поклялся, что скорей проглотит свой собственный меч, чем станет защищать крепость, полную магов. Однако они были здесь, оба, готовы радостно слушать приказы и умереть ради Цели.
У него был талант увлекать за собой, у его Джулиана.

Остальные не смотрят тебе в глаза. Они презирают тебя за то, что ты сотворил.
Андерс сплюнул.
- Мне все равно.
Возможно, ему нет.
- Ему лучше знать.
Уверен?

Да, хотел солгать Андерс, но не произнес ни слова.

Джулиан все еще был занят разговором с Орсино. Вот он улыбнулся и потрепал бестолкового болвана по спине – из всех Первых Чародеев, которые попадались Андерсу, этот тощий эльф был самым большим идиотом – наверное, уверяя его, что Все Будет Хорошо. Правда заключалась в том, что Джулиан скорей всего и сам в это верил. Он всегда был неисправимым оптимистом. Иногда Андерс волновался за него – не подходило лидеру Революции быть столь доверчивым, столь игривым, когда речь шла о событиях настолько угрожающих.
Да, он и впрямь преподал мальчику урок.

С тех самых пор, как они прибыли в Казематы, Джулиан и взгляда на Андерса не бросил.
Хочешь знать, что я думаю? - жизнерадостно продолжил дух.
- Нет, - произнес Андерс, хоть и знал, что ничто не помешает созданию высказаться.
Я думаю…
Ублюдок помедлил, словно бы пытался нагнетать напряжение, начитавшись Варриковых книг.
Я думаю, он не лю…
- Не смей! – неожиданно повысил голос Андерс, вскакивая, чем привлек внимание нескольких изнервничавшихся учеников, которые сидели неподалеку. – Не смей заканчивать это предложение!

Ученики с любопытством глядели на него, будто бы он был уличным комедиантом, чье выступление закончилось плохой шуткой. Затем они покачали печально головами, и снова обратили свое внимание на Джулиана – глаза их при этом излучали обожание. (Андерс прекрасно знал, что они говорят о нем за его спиной. Он был чокнутым старым придурком, который всегда разговаривал сам с собой, и верил в каждую теорию заговора, которую ему случалось услышать краем уха среди параноидальной болтовни пьяниц и сумасшедших. Он называл себя одержимым только для того, чтобы привлечь к себе внимание, и каждому пытался всучить свои глупые манифесты. Он был всего лишь грязным беженцем из Клоаки, и за ширмой его бесплатной клиники наверняка скрывалась какая-то извращенная тайна – возможно, он использовал своих пациентов для каких-то проклятых Создателем экспериментов, поскольку безумия ему для этого хватило бы. Маги в Киркволле жили нормальной, счастливой жизнью, прежде чем он пришел в город и начал бесноваться. Почему храмовники позволили ему безнаказанно шляться по улицам и портить репутацию законопослушных магов – никто не понимал, но причина определенно заключалась не в том, что он был любовником Защитника. С таким ничтожеством Хоук бы ни за что не спал.)
- Я не так уж стар. – сказал Андерс тихо, ни к кому не обращаясь, и снова сел на засыпанный пеплом пол.
Нет, ты стар, - был рад отметить дух. Ты стар в сравнении с ним.
Это была правда, верно. Когда Андерс впервые встретил Джулиана, мальчишка был почти еще подростком.

Когда братья Хоук ворвались в его клинику тогда, годы назад, неуклюжие, с явными пробелами в знании дипломатии, первой мыслью Андерса было то, что старший брат вовсе не походил на мага. Дело было не в том, как он одет, нет. Все в его облике было странным – походка была самоуверенной, но лишенной грации, у него были покрытые мозолями руки и усыпанное веснушками лицо крестьянского парня, который все время проводил, копаясь на грядках, а плечи у него были такими крепкими вряд ли от чтения книг и размахивания посохом. Разговаривал он с грубым акцентом ферелденского провинциала, и пытался замаскировать свою юность тем, что выпаливал невпопад фразочки, которые, наверное, полагал саркастическими.
Варрик, который неизменно следовал за ним по пятам даже в то время, всегда посмеивался при виде этих жалких попыток острить, пока другой братец-Хоук, тот самый злющий молодой человек, который прямо сейчас находился на противоположной стороне баррикад, готовый напасть на них по команде той сумасшедшей женщины, только глаза закатывал и закрывал лицо ладонями. Однако несмотря на свои повадки неотесанной деревенщины и склонность к плохому юмору, мальчишка казался умным, и что-то в том, как он смотрел на Андерса – которого он назвал «первым настоящим магом, которого они встретили с тех пор, как папа умер» - заставляло мужчину чувствовать себя исключительным – за неимением лучшего слова.

Наверное, именно из-за этого чувства Андерс открыл парню больше, чем обычно рассказывал незнакомцам.
- О, так ты беглый отступник, Серый Страж, борец за свободу, целитель бедняков, и одержимый? – перечислил Джулиан, чьи глаза расширились от восторга. – Слушай, это же здорово!

Поначалу казалось совершенно естественным то, что Джулиан искал общества другого мага. Он немедленно провозгласил Андерса своим учителем, и как только у него находилось свободное мгновение от поисков денег для той его идиотской «через-год-мы-все-будем-купаться-в-золоте» экспедиции, он приходил в клинику и докучал старшему магу с вопросами о том, как настраивать меткость зарядов молнии, или как использовать Конус Холода, не отморозив при этом пальцев. Андерс никогда не считал себя хорошим учителем, Создатель упаси – это призвание требовало терпения, а он сей добродетелью не был одарен. Но Джулиан впитывал каждое его слово так, словно бы это была Песнь Света, и, сам того не замечая, Андерс начал предвкушать визиты мальчишки, готовый поделиться не только советами касательно заклинаний. Джулиан слушал его, разинув рот, с широко раскрытыми глазами, иногда даже записывал. Для Андерса естественным было чувствовать себя самым умным, забавным и замечательным человеком во всем Тедасе.

Тщеславие – это порок.
Было трудно поверить, что дух все еще добросовестно жалуется на то, что случилось так давно.
- А твоего мнения никто не спрашивал.
Ты был тщеславен. Я только называю вещи своими именами. Я не лгу. Я Справедливость.
Андерс вздохнул, выводя пальцами узоры в золе, усыпающей пол.
- Нет, ты не он.

Джулиан отдавал распоряжения группе младших магов – Андерс узнал некоторых в лицо, но имен не помнил. Там был тот бедняга, которого они каждые несколько месяцев спасали, в следующий раз обнаруживая в еще худшей передряге – Алан, вроде? Но почему он все еще здесь, он разве не был магом крови?
Большинство из них маги крови. Даже старый эльф. Я это чувствую.
Андерс не был уверен, почувствовал ли он ярость, или ужас, или печаль, или все это вместе и еще больше.
-Это не должно было зайти так далеко – прошептал Андерс.
Ты сам однажды сказал: люди совершают самые разные глупости из отчаяния. Но не беспокойся. Теперь у них есть тот, кто поведет их.
И впрямь, Защитник выглядел даже чрезмерно прекрасным - улыбающийся, ободряющий, поднимающий боевой дух толпы.
Не смотри.

Забавный факт: до встречи с Андерсом сама идея озаботиться притеснением магов ни разу не возникала в голове Джулиана. Андерс понимал – у мальчишки не было никаких причин размышлять над этим. Он был рожден свободным и вырос вдали от цепких лап Круга, и несмотря на то, что он знал, что башни, в которых жили маги, были мрачными, зловещими местами, и что храмовников следует избегать, он никогда по-настоящему не понимал, каково это - быть магом в Тедасе. Поэтому Андерс и счел своей обязанностью обучить мальчишку. Он рассказал ему, что это такое – быть осуждаемым, преследуемым, притесняемым, внушающим страх, лишенным всех радостей жизни, и больших, и малых – тех, которые люди, считающие себя нормальными, считали естественными. Он объяснил, каково это быть ненавидимым – и ненавидеть. Он настаивал на том, что это надо завершить, что мир должен измениться, и Джулиан кивал, впитывая каждое слово. Андерс видел, что мальчик не совсем понимал это – слишком уж абстрактно, слишком сложно и чуждо для парнишки, который большую часть своей жизни провел в какой-то забытой Создателем дыре в провинции Ферелдена. Но все же юный Хоук был талантливым учеником. В мгновение ока он наизусть запомнил все слова Андерса и послушно начал повторять те же мантры всякий раз, что они попадали в ситуацию, которая предполагала выбор между магами и Орденом. Его брат впадал в отчаяние, Авелин морщилась, а тевинтерский эльф трясся от ярости и сиял голубым светом, но мальчишке было все равно. В конце каждой либертарианской тирады Джулиан искал взглядом Андерса, весь трепеща от предвкушения, точно щенок, виляющий хвостом и ожидающий, что хозяин потреплет его между ушей и скажет, что он хороший мальчик.
Очевидно, он никак не мог взять в толк, что Андерсу нравились кошки.

Как раз в то время Андерс начал подозревать, что восторг мальчишки мог обозначать большее, чем просто попытка равняться на товарища-мага.
Это произошло через несколько дней после смерти Карла. Время было ужасное – хоть как Андерс старался найти в произошедшем крупицу смысла, он ощущал себя несчастным и беспомощным, и еще таким злым, как никогда в жизни, даже тогда, когда забрали его кота. Наверное, из-за того, что ему было так горько, он и зашел так далеко, когда мальчик начал утомительно расспрашивать о Карле и Усмирении, как всегда, полный своего безграничного детского любопытства.
Настолько конкретно, как он только мог без того, чтобы скатиться в вульгарность, с улыбкой, которую он полагал одновременно и соблазнительной и ободряющей, Андерс подтвердил, что интересуется мужчинами, а затем принялся внимательно изучать реакцию парня.
На мгновение ему показалось, что его предположения были неверны, и что чувства Джулиана к нему были всего лишь безобидным обожанием. Паренек так покраснел, что даже уши запылали. Он нахмурился, громко сглотнул и начал так заикаться, что и слова произнести внятно не мог. Андерс подумал, что Джулиан оттолкнет его, назовет грязным стариком, может, даже ударит, поскольку слишком смелым было предполагать, что этот неотесанный юный фермер окажется раскрепощенным достаточно, чтобы принять любовь между мужчинами. Когда мальчишка вылетел из клиники, даже не попрощавшись, и, скорее всего, для того, чтобы никогда не вернуться, он испытал облегчение вперемешку с некоторым разочарованием. Только дух в нем ликовал.

Я был прав.
Этот дух, он был так самовлюблен. Он наслаждался звуком собственного голоса больше, чем Орсино и Мередит, вместо взятые.
- Прав ты не был. Он все-таки вернулся на следующий день.
Я был прав в том, что хотел его ухода, уточнил терпеливо дух. Иногда Андерсу казалось, что ублюдок разговаривал с ним, как с слабоумным ребенком. Он вернулся, и вот посмотри, как много добра это нам принесло. Погляди, где мы сейчас.
Андерс поморщился.
- Просто заткнись, ладно?

В следующий раз, что он увидел Джулиана, вид у мальчишки был еще более решительный, словно бы ухаживание за старшим магом стало для него важным новым заданием. Наверное, Андерса самого можно было обвинить. Наверное, все эти разговоры об идеалах и принципах заставили его слишком увлечься ролью учителя. Слова, которые он использовал – «люди должны влюбляться во всего человека, не лишь в тело» - превратили простой флирт в утверждение, в ценность. А парень быстро перенимал всю систему ценностей Андерса. Он начал осыпать его самыми неподходящими подарками (амулет тевинтерской церкви, Создатель милосердный), неловкими комплиментами и уморительным флиртом, который к лицу был только кому-то с полным отсутствием опыта – Варрик вслух хохотал, Изабелла ежилась, а злой младший брат скрипел так, словно бы собирался умереть от стыда. Всякий раз, что мальчишка приходил в его клинику, пациенты умолкали, готовые ловить каждое слово этого нелепого фарса. Андерс никогда еще не сталкивался с подобным, с тем, чтобы с ним заигрывали так нелепо и настойчиво, точно бы он был не взрослым мужчиной, а девой из баллад. За этим, как он ожидал, должны были последовать цветы, или орлесианские шоколадки, или поэзия. Или драконья голова на серебряном блюде.
Это было забавно, это раздражало, это было мило и глупо. Это впрямь досаждало, и этого хотелось ожидать каждое утро теми мрачными днями. Это было чудесно.
Ты безумец. Он был просто дитя.

Духа ничто не радовало больше возможности помешать Андерсу погрузиться в воспоминания.
- Ох, да заткнись! – прошипел Андерс и прижал кулаки к вискам, словно бы намеревался придавить ублюдка внутри. – Я его не от груди матери оторвал. К тому же, это была его идея. Я его не заставлял.
Не заставлял? Она была там, слабая тень издевки в этом нечеловеческом, полном достоинства голосе. Я помню твои слова, даже если ты забыл. «Смехотворно», разве не это ты говорил? «Глупый щенок, попавший в кошачьи лапы»?
- Я… - Андерс хотел сказать что-то, хоть что-нибудь, чтобы заставить существо замолчать и наконец испытать хоть мгновение покоя, но слова не шли. – Я слишком устал для спора.

Но он же сказал ему. Предупредил. Он предупредил мальчишку, что добром это не кончится, что невозможно для человека столь ненормального, как Андерс, иметь обычные отношения, и уж точно не с молодым человеком, у которого впереди было такое блестящее будущее.
Как умно.
Дух одновременно говорил и цинично и обвиняюще. Андерс никогда не был уверен, в силу ли это какого-то странного, сухого чувства юмора, или же он был смертельно серьезен в своих обвинениях.
Сказать одуревшему от любви мальчишке, что объект его поклонения обречен – было все равно что тушить пламя маслом. Это только заставило его больше тебя возжелать. Ты это сделал нарочно.

- Этого я уж точно не делал!
Он снова повысил голос, и ученики бросили на него еще один неодобрительный взгляд.

Признай это. Тебе нравилось внимание.
- Чем больше я размышляю, тем сильней во мне уверенность, что стоило остаться в той Церкви и взорвать нас обоих вместе с ней. Обычный бум – и конец истории.
Дух несколько мгновений молчал. Андерс мог бы поклясться, что этим он давал понять, что смеется.
- Заткнись.
Я ничего не говорил.

Это все длилось около года, глупый период комических ухаживаний и подростковой драмы – год, в течение которого Андерс чувствовал себя центром вселенной. А затем случились Глубинные Тропы, и Джулиан разбогател, а Хоук-младший стал храмовником, и все изменилось.

Джулиан изменился.

Он перебрался в поместье в Верхнем городе, которое ранее принадлежало семье его матери, Амеллам, которые однажды были благородным семейством Киркволла. Идея аристократии его изрядно захватила – он увешал все стены фамильными гербами и наполнил особняк шелковыми коврами, античной мебелью и редкими вещицами со всех четырех сторон света. Он относился к Бодану и его умственно отсталому сыну с уважением, но всегда рад был подчеркнуть, что у него есть пара гномов-дворецких, которые занимались его делами. Он похудел, отрастил волосы и начал одеваться в бархат и парчу, которые стоили не меньше, чем пожизненный заработок ферелденского шахтера. Надо сказать, что выглядел он в них великолепно. Он скупил половину всей Черной Империи – кучу томов Смертного Сосуда, Томов о Магии, и Томов о Чем-то еще – и начал использовать слова длиной в полтора фута в повседневной речи, часто произнося их неверно, но быстро улавливая их истинное значение. Он всегда был умным мальчиком.

Джулиан изменился и в глазах окружающих. Неожиданно имя Хоука оказалось у всех на слуху – каждый желал добиться его внимания, и аристократы, и городские политиканы, и мошенники, и банкиры, Церковь и маги, даже чертовы Кунари. Когда он шел по улице, оборванцы бежали перед ним и вопили «Хоук! Хоук идет!», точно он был идолом толпы. Женщины вздыхали и старались приблизиться, чтобы взглянуть на него поближе, а негодяи прятались, так как справедливость Джулиана уже успела прославиться. Все его любили. Даже если слухи о том, что он отступник, ширились с каждым днем, никто не пытался донести о нем Ордену, даже некоторые из храмовников.
Изумительно то, как у людей всегда находится восхищение для привлекательных белокурых юношей с надеждой в глазах и большими словами на устах.

Тебе обидно, что ты сам так и не стал таким белокурым юношей.
Андерс моргнул.
Если бы вокруг никого не было, он бы, наверное, вскочил и ударился головой о стену, даже если духу от этого и не было бы вреда.
- Знаешь, порой эти твои теории меня потрясают. Для того, кто вечность прожил в Тени и делает вид, будто бы не понимает природу человеческих чувств, ты отличаешься наблюдательностью.
Еще пауза, которую можно интерпретировать как смех.
Я просто провел слишком много времени в твоей голове, хитро заметило существо.

Впрочем, даже несмотря на то, что дух был неправ насчет истинной причины – а он был неправ – в то время после Глубинных Троп Андерс и впрямь был расстроен.

Не то, чтобы мальчишка изменил свою точку зрения насчет положения магов – напротив, за прошедшие месяцы он начал гораздо серьезней относиться к этому вопросу. Он публично осуждал храмовников (Андерс гадал, связано ли это с тем, чтобы доказать что-то своему брату-изменнику), и гордо настаивал на необходимости отменить Круг, даже когда это было не слишком тактичным поворотом в разговоре. Он также отказывал многим заинтересованным поклонникам, и часто шутил, что сердце его принадлежит лишь Андерсу. К тому же, как только возникало важное задание, которым следовало заняться, Андерс всегда был первым компаньоном, которого Джулиан звал на помощь. Однако визитов невовремя в клинику, неуклюжих признаний в любви, часов, потраченных на абстрактные рассуждения о природе магии, когда Андерс рассказывал, а мальчишка слушал, больше не было. Джулиан для этого был слишком занят.

Прошло три года.

У Андерса не было причин жаловаться. У него была своя жизнь – его клиника, его пациенты, и его сеть Подполья Магов. Не то, чтобы ему нужны были отношения. Но тем не менее, он скучал по мальчишке – не по восходящей звезде, а по недавно сошедшему с корабля крепышу-фермеру, который пришел и влюбился в него.

Дети вырастают. Этот факт изменить нельзя.
Андерс спрятал лицо в ладони.
- Пощади меня, пожалуйста. Хватит с меня на сегодня твоей мудрости.
Так ты меня благодаришь за то, что я для тебя сделал?
Дух часто говорил загадками. Несмотря на то, что после всех этих лет Андерс уже наловчился расшифровывать его метафоры, сейчас ублюдок уж слишком темнил.
- Не имею понятия, о чем ты говоришь.
Дух с удовольствием потянул время, прежде чем ответить. На другом конце зала Джулиан разговаривал с тевинтерским эльфом, пожимал ему руку, обменивался пустыми любезностями.

Мне интересно, что бы ты делал без меня. Как раз когда вырез той пиратки стал слишком уж глубоким, когда долийская девочка начала слишком уж полагаться на его советы, а эльфийский воин начал приглашать его по ночам выпить вместе, я впал в буйство, и Джулиан снова обратил на тебя все свое внимание.
Андерс покрылся холодным потом.
- Нет. Все было не так.

Правда? Дух сделал паузу, словно бы желал дать человеку время сказать что-то другое. Так ты уже забыл про ту девочку? Девочку, которую ты едва не убил?

- Это не… - Андерс понял, что едва может говорить, и не в первый раз за ночь подумал о том, каково это – быть взорванным магической бомбой на мелкие куски, ощутить каждую клетку своего тела рассыпающейся в ничто. – Все было не так. Ты негодяй. Лжец. Безмозглый зверь из Тени.

Я не лгу.
Андерс вынужден был прочистить горло, прежде чем продолжил, боясь, что его голос будет прерываться, точно из-за слез.
- Ты знаешь, что произошло, - осторожно произнес он, будто стараясь убедить самого себя. – Я потерял контроль из-за сэра Алрика и его Решения Усмирением. К тому же, зачем бы тебе делать такое? Ты никогда не любил Джулиана. Ты всегда был против того, чтобы я им увлекался.

Ты так забавен, человек.
Ровный голос духа неожиданно показался несколько грустным, и Андерсу стало любопытно, впрямь ли он чего-то недопонял.
Все эти годы ты думал, что это я контролирую тебя. А о противоположном ни разу не подумал.
Потребовалось мгновение, чтобы переварить слова духа.
- Я отказываюсь верить, - прошептал Андерс. Пустое предложение, но он не знал, что еще сказать.
Тогда не верь, заключил дух, и замолк на последующие несколько минут.

Тот инцидент и впрямь изменил течение их жизни. Тевинтерский эльф начал его избегать, а Изабелла прекратила свои неудачные шутки про оргию на троих с двумя фактическими участниками, в то время как Джулиан всерьез и настойчиво озаботился состоянием Андерса, начиная походить одновременно на мамочку и на чрезмерно рьяного сторожевого пса. Он снова окопался в клинике, мозолил всем в Клоаке глаза своими слишком богатыми одеждами, и трясся над каждым словом и жестом Андерса. Это напомнило старые дни – разве что сейчас Джулиан не флиртовал. Он казался слишком встревоженным, наверное, даже смятенным.

Так что Андерсу пришлось сделать первый шаг.
Потребовалось для этого всего-то одно предложение – мальчишка сказал, что никогда не разрешит храмовникам забрать Андерса – и тот выдал глупейшую, слезливую, чрезмерно страстную тираду, которую выцепил из худшего пошиба любовных романчиков, но не осмеливался использовать ни на ком, так как она была слишком уж сентиментальна. Джулиан восторженно все проглотил так же, как впитывал ранее все Андерсовы слова, и немедля сделал ответное признание, с глазами мерцающими, точно от слез, о том, что никогда ни к кому он не испытывал таких чувств. Точно Андерс и сам не знал. Когда он поцеловал мальчишку, он почувствовал мятный запах его дыхания, аромат мыла от волос, такую свежесть, юность и чистоту, что голова закружилась. Джулиан обнял его, и не желал отпускать, неуклюжий, точно впервые кого-то прижимал, и пальцы его путались в перьях на плаще Андерса.
- Я думал, ты меня не пожелаешь, - сказал он, голосом дрожащим и совсем детским. – Я думал, что никогда не сумею стать достойным тебя. Что я для тебя был только сопляком, неважно, что делал, и как старался стать лучше.

До этого дня Андерс и сам не был уверен в том, почему он так бросился на шею мальчишке. Тогда ему казалось, что ему нужен якорь для собственного ускользающего здравомыслия, нужен кто-то, кто будет видеть в нем прежнего человека, а не одержимого, в которого он превращался. Но сейчас бодрые догадки духа казались куда более вероятными, чем он хотел бы признать. Возможно, он был прав. Возможно, Андерс просто хотел крепче привязать к себе мальчишку, ощутив, что Джулиан уходит из его рук.
Но какой бы ни была причина, было неожиданно приятно почувствовать, как тает мальчишка в его руках, смотреть ему в глаза и видеть чистое обожание. Хотелось еще и еще.

Позже, той же ночью, когда он лишил парня девственности на той самой роскошной, огромной постели – они наделали беспорядка с шелковыми простынями и пуховыми подушками, так, что Джулиан весь раскраснелся от одной мысли о том, что скажет его гном-дворецкий – Андерса поразило то, как легко ему удается шептать нежности и обещания вечной любви. Джулиан целовал его, прижимался к нему, смеялся и катался по кровати, и казался полным жизни и счастливым, таким счастливым, каким только столь юное существо и может быть. Андерс гадал, видел ли в нем Карл нечто подобное.
Мысль о том, что когда-то он тоже смеялся вот точно так же, показалась инородной.
Не странно, что он обезумел настолько, чтобы спросить у мальчишки, будут ли они жить вместе.

То, что было дальше, казалось периодом невозможного блаженства, весьма похожим на наркотическую мечту. Эти картины казались сейчас столь далекими – леди Леандра, неловко протягивающая руку, когда Андерс принес с собой все свои вещи в одном небольшом сундучке; Джулиан, провозглашающий всему миру, что он нашел Любовь Своей Жизни, продолжая тем, что заказывает всем в Висельнике выпить; Варрик, угрожающий описать подробности их любовной жизни в своей новой книге, Изабелла, поднимающая за них кружку, и тевинтерский эльф, который морщится так, точно его только что представили самому Черному Святому; Бодан, приносящий им завтрак в постель каждое утро; Джулиан, сидящий у камина и читающий вслух из своих книжек из Черной Империи, пока Андерс поправляет его произношение; Джулианов пес, жующий Андерсовы сапоги и начинающий рычать всякий раз, что они пытаются выпинать его из их постели; Джулиан, причесывающийся и бросающий полотенце в Андерса, советуя ему побриться; Джулиан, извивающийся, дрожащий и стонущий имя Андерса, когда кончает; Джулиан, хихикающий и радостно готовящийся испробовать новый постельный фокус, которому Андерс его только что обучил; Джулиан, спящий по утрам, с разметавшимися по подушкам волосами – и Андерс задумался о том, что, возможно, изредка счастливые окончания возможны даже для одержимых.
Если задуматься, наверное, эти дни были лучшими в его жизни. Лучше даже, чем первые месяцы среди Стражей.
Слишком грустно, что длились они так недолго.

Ты не можешь меня за это винить, неожиданно снова заговорил дух. Андерс дернулся – иногда он с легкостью забывал, что существо всегда было в его голове, читало его мысли.
Это ты разрушил сам.
Андерс набрал полные легкие воздуха и тяжело вздохнул. У него разболелась голова. К концу ночи все, что он будет чувствовать – боль в висках и голос духа, громкий, как гром небесный.
- Хоть в чем-то мы можем согласиться, - проворчал он, растирая лоб пальцами. – Но поведай мне, о мудрый дух, чье знание превосходит меру смертного разума, что еще я должен был делать?
Создание не ответило.

Все закончилось ночью, когда они охотились за серийным убийцей – в это дело Джулиан впутался для того, чтобы «Варрик мог написать свежую забавную историйку», несмотря на все протесты Андерса – и завершилось оно чрезвычайно жестоким поворотом событий. Никто не мог этого предугадать, и когда все произошло, ни один из них не знал, что сказать. Невероятным казалось то, что самые болтливые члены отряда держали рот на замке, и смотрели в пол. Андерс видел, что Варрик никогда и слова не напишет о том, что случилось в той литейной.
Последующие несколько недель превратились в кошмар наяву.

Боль Джулиана была так сильна, что у Андерса болело за него сердце. Мальчишка заперся в своей комнате, отказывался видеться с посетителями, почти не ел, вне зависимости от того, сколько Бодан молил, а эльфийская девчушка плакала. Иногда он днями не вставал с постели, а когда Андерс пытался к нему прикоснулся, не реагировал. Ночами парень часто не мог заснуть, и не раз Андерс просыпался для того, чтобы увидеть, как Джулиан смотрит в потолок, а слезы катятся по его щекам. Андерс чувствовал ярость и неописуемую беспомощность. Это было слишком тяжело для него. Хуже всего было то, что он не знал, что делать – в Башне Круга никогда не учили утешать. Но это надо было остановить.
- Ты не должен так поступать, - сказал он мальчишке однажды ночью, пропуская пальцы сквозь влажные от пота светлые пряди. Джулиан за последние недели совсем себя запустил. – Она ушла. То, что ты заморишь себя голодом, ее не вернет.
Вначале Джулиан не отвечал, просто свернулся калачиком и тяжело дышал, положив голову Андерсу на колени. Прошло много времени, прежде чем он заговорил.
- Я знаю, - прошептал он, непривычно хрипло. – Дело не в этом.
- А в чем? – мягко спросил Андерс, ощущая внутри растущую панику, и пытаясь, чтобы голос его звучал как можно спокойней. – Ты знаешь, что можешь сказать мне все, любовь моя.
Джулиан медленно сел, и когда наконец взглянул на Андерса, тот понял, что ответ ему не понравится.
- Дядя Гамлен кое-что сказал. Это заставило меня задуматься.
Андерс хотел обнять мальчишку, но тревожный взгляд Джулиана заставил его заколебаться.
- Не говори только, что ты близко к сердцу принял злобные излияния этого старого мошенника?
- Обычно я его не слушаю, ты сам знаешь, но теперь… - Джулиан протянул руку, схватил ладонь Андерса, видно было, что он напуган. – Он сказал, храмовники должны выловить всех магов, запереть, и вышвырнуть ключ. Он назвал магию проклятием, которое уничтожило нашу семью, сказал, что мама просто была следующей жертвой. К тому же, он сказал, что я был бы счастливей, если бы был обычным, как Карвер. Нормальным..
- Но это же глупости, любовь моя. – тряхнул головой Андерс, и вздохнул – Это как раз то отношение, против которого мы должны бороться.
- Я знаю, но… - голос Джулиана надломился. – Что, если мы ошибались?
Андерс ощутил, как сжалось сердце. Истинным значением вопроса было – ошибался ли он, и он знал это.
- Ты научил меня всему, что я знаю о мире, Андерс, и я правда благодарен тебе за то, что ты открыл мне глаза, - продолжил Джулиан. – Но иногда…иногда я задумываюсь. Может, все не так просто. Может, магию нужно контролировать. Ты же видел, что тот ублюдок сделал с мамой.
- Он был сумасшедшим! – Андерс чувствовал, что должен реагировать быстро, но слова получились слишком резкими, и Джулиан вздрогнул, слыша его тон. – Это заставило его сотворить подобное, не магия!
- Возможно. Но Гаскар ДюПуи тоже был сумасшедшим? – скорость, с которой Джулиан опроверг его аргумент, означала, что мальчишка и впрямь не раз спрашивал себя об этом. – Или тот мужчина, который писал некроманту и восхищался его работой – исследованием, как он его называл? Каждый ли маг крови, который срывается с цепи в Киркволле, имеет оправдание в виде сумасшествия? Если так, то мы живем в городе, полном ненормальных.
Андерс глубоко вздохнул. Он понял, что вся вселенная мальчишки – не исключая его собственный образ в глазах Джулиана – зависит от того, что он скажет сейчас. Один неверный шаг – и он навсегда потеряет Джулиана. Руки у него дрожали.
- Послушай, любовь моя, - произнес он, и заправил выбившийся локон за ухо Джулиана. – Тем, что заставляет этих бедолаг обращаться к магии крови, является нехватка свободы. Люди делают самые разные глупости из-за отчаяния. Они не видят иного выхода, кроме как обратиться к запрещенной силе. Это не извинение, это объяснение. И потому мы должны сражаться ради блага магов.
Джулиан не казался убежденным, но по крайней мере слушал.
- Мы должны показать им другие пути. То, что есть люди подобные тебе, любовь моя.
- Подобные мне?
С мгновения, что в глазах парня возникла знакомая ему искра, Андерс знал, что находится на верном пути.
- Да. Взгляни на себя, Джулиан. Ты так много совершил. Ты один из самых выдающихся жителей Киркволла, и ты – отступник. Тот, кто всегда был свободен. Магам ты нужен. Они нуждаются в тебе, как в примере. Вожде этой битвы.
- Битвы? – нахмурился Джулиан, но в голосе его мелькнул странный энтузиазм. – Ты говоришь про революцию? Дыханье Создателя, я никогда не подозревал, что ты задумал нечто столь грандиозное.
Я и сам не подозревал, подумал Андерс, но идея, судя по всему, оказывала слишком больше влияние на Джулиана, чтобы от нее отказаться.
- Мы сделаем все вместе, любовь моя. Мы все наладим, сделаем этот мир лучше. Просто не теряй веры, никогда. Киркволлу ты нужен, как вождь.
Джулиан смотрел в пол долгое время, прежде чем ответить. Он сжимал руку Андерса так сильно, что ногти впились в нее почти до крови, но Андерс не подавал виду. С мгновения, что мальчишка поднял голову и встретился с ним взглядом, Андерс знал, что победил.

- Пусть будет так, - прошептал Джулиан. – Если ты думаешь, что это правильно, Андерс. Если ты будешь счастлив, я стану лучше всех, стану самым благородным, самым сильным вождем, который может быть у магов. Увидишь. И я буду сражаться. Я буду сражаться изо всех сил, и я изменю мир ради тебя. Ради нас.
Джулиан поцеловал его, улыбаясь впервые за долгие недели.
- Я обещаю, Андерс. Ты будешь мной гордиться.

Так почему же ты не гордишься?
Это был хороший вопрос.

Защитник Киркволла, самый благородный, самый сильный вождь, который только мог быть у магов, обнимал Изабеллу. Объятие было на мгновение дольше, чем это необходимо, и хотя Андерс и знал, что дружба их была платонической, его болезненно уколола ревность. Ему почти захотелось швырнуть огненный шар в том направлении.
Скажи мне, человек. Он сделал все, что ты хотел от него, даже больше. Почему ты не гордишься?
- Убейся, - прошипел Андерс, и швырнул камушек, громко подпрыгнувший на камнях. – Мои причины тебя не касаются.

Тогда не смотри. Ты не должен смотреть на него.
В те месяцы, что последовали за их драматическим постельным разговором, Джулиан полностью посвятил себя своей новой миссии.
Его недавно обретенный статус Защитника Киркволла немало в том помог. Он спас город самым эпичным способом – менестрели обожали пересказывать историю о его дуэли с Аришоком в деталях, изящно опуская ту часть, в которой он бегал, укрываясь за колоннами, чтобы пополнить магические силы, или велел своему бедному слюнявому псу отвлекать кунари, чтобы он мог как следует прицелиться заклинанием. Множество бродячих сказителей и неустанная пропаганда Варрика быстро сделали Джулиана живой легендой, и каждая душа в Городе Цепей произносила имя Хоука с благоговением. И не только – кажется, ни одно важное событие не могло случиться без того, чтобы Джулиан высказал свое мнение. И люди слушали то, что он говорит. По правде, они его всегда любили, с тех самых пор, что он вернулся с Глубинных Троп, но теперь они его боготворили. Андерс думал, что такое поклонение обычно полагается только мертвым героям – как, к примеру, его злополучному собрату-Стражу, пожертвовавшему своей жизнью, чтобы завершить Мор – но к большому разочарованию Рыцаря-Командора, народ Киркволла предпочитали своего Защитника живым, здоровым и опасно влиятельным.

Чтобы завершить свою трансформацию в Защитника, Джулиан подстриг волосы, сделал татуировки на лице (и жаловался на то, как это больно), накачал мышцы и сменил свои красивые аристократические одежды на варварский наряд. Он был очень доволен своей новой внешностью. Для Андерса это был всего лишь маскарад, театральный трюк – нельзя изменить себя, поменяв цвет плаща – но Джулиан радовался, поэтому он не отчитывал мальчишку.

Однако он осуждал другие решения Джулиана.
Во первых, Джулиан настоял на том, чтобы Андерс оставался дома.
Он дал ему ключ от секретного туннеля, который соединял поместье Хоуков и лечебницу Андерса (зачем, святая Андрасте, вообще существовал такой тайный ход, было вне Андерсового понимания), и настоял на том, чтобы он никогда не ходил по улицам. Он заявлял, что это только ради блага Андерса, что храмовники стали слишком уж бдительными и безжалостными, но Андерс видел, что теперь, когда Мередит распоясалась, Джулиан побаивался очередного связанного с духом инцидента, который бы скорей навредил, чем помог, как и тот, с сэром Алриком.

Эм, я ничего не делал.
Андерс неожиданно расхохотался.
- Дыхание Создателя, да у тебя проклевывается настоящее чувство юмора. Даже не знаю, хлопать или отчаиваться.

Его смех, наверное, был слишком уж громким или пугающим, поскольку ученики заозирались и заерзали, словно хотели бы оказаться подальше от него.
- Это слишком уж смешно, - произнес Андерс, стараясь немного успокоиться. – Иногда ты и впрямь говоришь как Справедливость, но порой я вообще не могу тебя узнать. Ну, где я остановился?
На тех годах, что ты провел дома.
- Ах да. Те годы, что я провел, как тщательно охраняемая жена Защитника.

Джулиан был упрямым мальчишкой, настоящим ферелденцем. Вся его жизнь начала вращаться вокруг идеи революции – Цели, как он ее называл, причем с ощутимой заглавной «Ц». Он говорил о ней с заразительной страстью, преподнося, как улучшение, развитие общества, и даже те, кто не был слишком уверен в необходимости такого плана, в конце концов начинали кивать и поддакивать. Он начал втайне замышлять на пару c Орсино, спасал отступников и выводил их из Киркволла, саботировал храмовников когда только мог, и охотился за магами крови, прежде чем они успевали натворить сколь-либо заметных проблем. Он перехватил связи Андерса в Подполье Магов, создал сеть преданных последователей, который эффективно выполняли все его приказы. Он читал книги о политике и управлении – толстые, скучные тома, которые могли бы проломить череп, если бы свалились кому-то на голову – и больше не просил Андерса помочь с сложными словами. По ночам, после возвращения домой, измученным всеми теми чудесными делами, которые он умудрялся сотворить за день, он просто валился на постель и засыпал, настолько довольный собой, что даже не ждал, пока Андерс выслушает, что он сделал, и похвалит его, назвав хорошим мальчиком.
Он был блестящ, как и всегда. Это было невыносимо.

- У нас все превосходно получается, Андерс, - говорил он, когда их пути в поместье пересекались, и Андерс говорил, что чувствует себя заброшенным. – Мередит съезжает с катушек, но я держу все под контролем. Дай мне немного времени, и даже Первосвященница перейдет на нашу сторону. Не надо ожесточаться и быть таким подозрительным. Ты должен быть счастлив.

Частично Андерс понимал, что Джулиан прав. Частью он до сих пор хотел обнять мальчишку и крепко держать, вдохнуть запах мыла, впутать пальцы в взъерошенные светлые локоны. Но всякий раз, когда Джулиан успокаивающе улыбался ему и говорил так, точно Андерс был неблагоразумным, ему хотелось ударить мальчишку по лицу, сломать ему этот его хорошенький нос. Он посмотрел бы, как парень будет бегать и разжигать революцию, лишившись нескольких зубов.
Иной проблемой для Андерса стало то, чем заполнить свои дни.

Можно было проводить время в клинике, но с каждым уходящим днем количество пациентов, которые согласны были позволить ему заняться ими, уменьшалось. Как раз тогда начали распространяться те жуткие слухи о нем. Андерс понял, что это его собственная вина – слишком сложно было контролировать свой гнев, и он орал почти на каждого, кто входил в клинику, тыча в лицо своим манифестом – но тем не менее, он чувствовал себя подавленным. Все эти годы он лечил их бесплатно, исцелял заражение, держал за руку, когда они умирали, принимал роды, и некоторые даже называли детей в его честь. Но при первом признаке неприятностей неблагодарные ублюдки сбегали.
Очень по-человечески.

Он оставался дома все чаще. В лучшем случае он перечитывал все романы, которые и так уже и так выучил наизусть, или гладил старого пса мальчишки, который так никогда и не оправился до конца после битвы с Аришоком. В худшем ему приходилось слушать Бодана Феддика, который разливался о том, какой Мастер Хоук замечательный человек, почти такой же замечательный, как покойный Герой Ферелдена, или же считать, сколько раз дурачок произнесет «колдовство» в течение одного часа. Время текло медленно, так медленно, словно бы дело тут было в магии, и каждый день напоминал предыдущий. Андерс чувствовал себя одиноким до крика.
Я был твоей компанией.
- Да, в этом ты постарался. Помню, теми днями мы спорили так много, что та бедняжка-эльфийка чуть с ума не сошла.
Духу пришлось несколько мгновений подумать, прежде чем ответить.
Это был мой долг – указывать на твои ошибки. Я Справедливость.
- Сколько еще раз мне надо повторять? – Андерс вздохнул и прижался головой к стене. – Ты не он.
Иногда по ночам он шел в Висельник. Джулиан редко был там – у Защитника Киркволла было полно более важных дел – но остальные члены их отряда часто собирались вместе. Они пили, играли в карты, смеялись над только им понятными шутками, рассказывали анекдоты о тех их приключениях, в которых Андерс не участвовал. (Тогда он и узнал, что Джулиан недавно прикончил высшего дракона. Мальчишка даже не сказал ему об этом, куда там принести голову на блюде.) Он находил их компанию раздражающей и неприятной, и, судя по всему, это чувство было взаимным.
- С тобой невозможно разговаривать, Андерс, - однажды сказала ему Изабелла. – Да, магов притесняют, храмовники с цепи сорвались, жизнь несправедлива, и все в том же духе. Но Хоук старается, как может, чтобы это изменить, и у него получится, у него всегда получается. Если бы я была на твоем месте, я бы ценила то, что для меня так далеко заходят. Так что скажи этому своему Справедливости, чтобы поостыл, и когда в следующий раз Хоук вернется, не ори на него, а лучше оттрахай до потери пульса. Вам обоим это будет только на пользу.
- Он не делает это ради меня, - быстро ответил Андерс. – Он делает это ради Цели.
- Не понимаю я тебя, просто не понимаю. – Изабелла склонила голову и посмотрела на него с такой грустью, что стало больно. – А я когда-то считала тебя очаровательным.

Даже после многих лет, мысль о выражении ее лица, когда она это произнесла, печалила Андерса.
- Она права, знаешь, - рассеянно улыбаясь, сказал Андерс духу. Нечасто он первым обращался к созданию. – Я когда-то был очаровательным. И забавным. Это было до тебя. Я был самолюбивым, поверхностным, беспечным парнем, который любил рассказывать анекдоты о сиськах Андрасте. Я умел так взглянуть, чтобы коленки подогнулись – и носил сережки, и шелковые шарфы, и длинные волосы в аккуратном хвостике, и все считали, что я красавчик, хоть и чуточку глуповат. Я мог выболтать себя из любой передряги, и любил свою свободу почти так же, как любил развлекаться или флиртовать с девочками. Или мальчиками. И хотя я был поверхностным и ненадежным, даже порой трусливым, люди меня любили.

Последние слова прозвучали столь нереально, что он ощутил необходимость повторить их.
- Люди любили меня.
Андерс вздохнул, ощущая, как его головная боль все ухудшается, и постарался не думать о прошлом.

Джулиан подошел к долийской волшебнице. Она вся дрожала, словно собиралась расплакаться, и он нежно взял ее за руку. Она всегда смотрела на него с преданностью во взгляде, и Андерс подозревал, что она влюблена в мальчишку. Джулиан относился к ней с теплотой – даже хотя она была проклятым магом крови – но по счастью о чувствах ее не догадывался. Но сейчас Андерс не мог не заметить, как красиво они выглядели вместе, гибкая тоненькая эльфийская девушка и сильный молодой юноша, держащиеся за руки, словно бы они были идеальной парой, которая откроет миру новое светлое будущее.

Андерс закрыл глаза.
И вот мы пришли к твоему великому плану.
- Забавно, как ты называешь его «моим великим планом», даже если считаешь, что ничего великого в нем нету.
Это, казалось, сбило духа с толку, и ему понадобилось подумать пару мгновений, прежде чем найти что ответить.
Зачем ты сделал это, человек?
Менять тему было излюбленной методой существа уклоняться от спора, который он не понимал. Чтобы люди снова тебя полюбили?
- О, ты мог найти что получше сказать. – тихо хихикнул Андерс. – До сих пор у тебя порой случались довольно интересные теории, но то, что ты теперь выдал, почти не имеет смысла.
Пауза. Возможно, дух думал, что еще сказать, или же просто смеялся.
Мы оба знаем причину.
- Да ну, так уж и знаем?
С закрытыми глазами Андерсу казалось, будто в мире ничего нет, кроме духа и его головной боли.
- Что, если я тебе скажу, будто впрямь верил, что нет другого выбора? – сказал он спокойно, тихо. – Джулиан хотел свою революцию – мою революцию – но слишком уж запутался в политике и переговорах. Он попал в патовую ситуацию. Кто-то должен было хоть что-то сделать, поэтому я взял это на себя вместо него. Я убрал возможность компромисса, потому что компромиссов здесь быть не могло. Я дал ему то, что он хотел, чтобы он исполнил мою мечту. Ту мечту, которая заставила меня поддаться тебе, впустить тебя в свое тело – свободу для магов, дух, если ты помнишь.
Я помню, человек. Ровный голос духа был окрашен чем-то очень странным, словно бы существо, как ни странно, ностальгировало. Я просто не уверен, что ты помнишь. Особенно теперь, когда ты лжешь сквозь зубы.
Андерс знал, что он должен опровергнуть эти слова, протестовать – такими уж были правила игры между духом и им – но их разговор слишком уж далеко их завел. Он просто чувствовал себя оцепеневшим, старым, слишком уставшим, чтобы продолжать игру.
- Ты выиграл. Признаю. Я лгу.
Этим он достал духа. Ублюдок замолк.
Когда Андерс открыл глаза, Джулиан говорил с Варриком. Гном потрепал парня по плечу, и, наверное, сказал что-то не очень приятное, так как Джулиан нахмурился и закусил губу, забывая о своей роли Защитника Киркволла. Затем, на долю мгновения, он взглянул в сторону Андерса. Хотя мальчишка очень быстро отвел глаза и продолжил разговор с гномом, Андерс почувствовал, что сердце его забилось чаще. Наверное, они говорили о нем.
Стыдись. Он доверял тебе. Он любил тебя. Ты, безумец.

То, как дух с нажимом произнес слово «любил», заставило Андерса вздрогнуть.
Помнишь, как он был счастлив, когда ты сказал, что нашел способ разделить нас?
Андерс мог вспомнить широкую улыбку Джулиана и радость в его глазах, когда он рассказал ему этот план. Мальчишка обнял его, сказал, что сделает все, чтобы помочь, и на мгновение перестал быть похож на Защитника Киркволла, и снова сделался неуклюжим, впечатлительным крестьянским парнем из Лотеринга. Андерс испытал странную вину за то, что лжет ему.
- Я должен был ему хоть что-то сказать. Другие заставляли его охотиться за рабовладельцами, исследовать дома с привидениями, торговаться за пиратский корабль, изгонять демонов из древних зеркал. Что я должен был сделать, сказать ему, что я хочу, чтобы он поблуждал по пещерам, раскапывая всякую дрянь, просто ради смеха?
Дух, кажется, не впечатлился горьким юмором Андерса.
Даже после того, как он поймал тебя на лжи, он доверял тебе., упрямо продолжил он свою литанию. Он отвлек Первосвященницу для тебя. Он любил тебя. Ты, подлое ничтожество
- Я должен стыдиться, - прошептал Андерс, вспоминая, как перебирал волосы Джулиана пальцами. – И впрямь, я должен стыдиться.
Создание не умолкало, голос его был все громче, а энтузиазм возрастал, словно бы оно обращалось к целой аудитории, а не к одному мужчине внутри его головы.
И снова ты меня использовал. Ты и-с-п-о-л-ь-з-о-в-а-л меня! А почему бы и нет? Я лучшее оправдание всем твоим грехам. Я лучшее орудие привлечения внимания. Тебе повезло, что у тебя есть я. А ты ведь хитрец, ты всегда таким был. Какой умный план ты придумал. Так искусно нашел способ избавиться от многих проблем одним ходом. Не думай, что можешь скрыть их от меня. Ты, безумец.
Дух сделал паузу, ожидая, что Андерс вмешается в его речь, но тот не поступил, как он ожидал.
Ты не мог позволить какому-то ферелденскому выскочке обставить тебя, украсть твою роль, конечно же. Ты не мог позволить миру восхищаться этим жизнерадостным белокурым юношей, у которого все так легко получалось, пока ты превращался в сумасшедшего старого чудака. Это должна была быть твоя битва. Твоя Цель. Твое имя должно было быть вписано в историю, завистливый червь. Зеленоглазое чудовище.
- Пожалуйста, перестань. – наконец произнес Андерс, отлично зная, что создание не замолчит.
И есть еще другое преимущество, не так ли? Никакая Цель не может отнять у тебя твоего любовничка, собственнический фанатик, и не имеет значения, сколь она важна. Не имеет значения, что он все делает ради тебя. Безупречная идея, этот твой план – как вы, люди, называете подобное, «беспроигрышная ситуация»? Ты взрываешь Церковь и начинаешь войну. Если он убьет тебя за твое злодеяние, ты умрешь мучеником, а он продолжит жить с твоей кровью на руках и с твоим именем в сердце. Если он пощадит тебя, вы оба обречены на жизнь беглецов, на то, чтобы скрываться, путая следы на весь остаток своих дней, и вновь у него не будет никого, кроме тебя. В любом случае при тебе останется и Цель, и мальчишка. Ты, одержимый.
- Ты как-то уж слишком увлекся, - пробормотал Андерс. – Если я безумец, тогда и ты тоже.
Великолепный план, настаивал призрак, не обращая на Андерса внимания. Чудесный план. Слишком плохо, что он провалился.
Андерс вздохнул.
Какой просчет.
Создание определенно наслаждалось, используя это слово. Если бы это только не являлось правдой.

(продолжение в комментариях)

@темы: Cлэш, Dragon Age II, Андерс, Фанфик, Хоук(m)

---

[Papa-demon]

Обновления сайта The Gaming Fandom за январь-февраль:

Assassin's Creed:
- перевод фика I'm Iller The Hours Rise Up от .Misery
Assassin's Creed II:
- Markuza Демон
- Daegor * * *
- Hooded Heretic Леонарррдо

Batman: Arkham Asylum:
- [condemned to love]: Змеи.

Breath of Fire III:
- Эхю Горстка проблем
- Эхю Темный сон
- _Аль_ Яблочко
Breath of Fire IV:
- _Аль_ Судьба
Breath of Fire V:
- Эхю Выбор будущего
- Эхю Сила привычки.

Deus Ex: Human Revolution:
- Елена-турк Немного о поцелуях
- Елена-турк Зависимость
- Елена-турк Надежная связь
- Елена-турк Пять дней ожидания
- Laelli * * *
- Laelli "Damnatio ad bestias"
- Laelli Что-то начинается, что-то кончается.

Heroes of Might and Magic IV:
- Сар-Лита Невозможное
- inserted Колосок
Heroes of Might and Magic V:
- Сар-Лита * * *

Mass Effect:
- morogennoe_iz_sereni В ожидании удара
- morogennoe_iz_sereni Горячий уик-энд

Star Wars. Knights of the Old Republic II: The Sith Lords :
- St_Gojyo Фазово-импульсный конвертер

Tekken
фики БМ:
- Жить как все
- Ночной гость
- Иногда бывает и так

Тургор/Тургор: Голос цвета
истории [condemned to love]:
- Избавление
- Струна

@темы: Assassin's Creed II, Джен, Гет, Cлэш, Tekken, Фанфик, Heroes of might & magic V, Assassin's Creed, Mass Effect, Ссылки

---

[Papa-demon]

Новый сайт для фиков по играм: Новый Оламн: Neverwinter Nights, Dragon Age, другие.

@темы: Dragon Age: Origins, Neverwinter Nights 2, Neverwinter Nights, Mass Effect, Ссылки

---

Список выполненных заявок третьего кинк-феста по Dragon Age II

[Papa-demon]

Мы начинаем третий кинк-фест по Dragon Age II: Hawke-free.
Было приняты все заявки, а для того, чтобы увеличить шансы исполнения заявок с гетными пейрингами, они продублированы на сообществе "Роза Ферелдена". В посте, где лежит ваша заявка, вы можете увидеть точную ссылку, ведущую на "Розу ...".

Список выполненных заявок (12/48)

- NEW! ДА-3/56. Без названия, Справедливость\Себастьян, после взрыва церкви и победы стороны магов.
- ДА-3/73. Ирисы/Где распускаются дикие маки. Бетани, Мерилль, после очередного боя случайно найти дикий луг; цветы в волосах. дважды!
- ДА-3/59. Без названия. День рождения Андерса. Единственный, кто вспоминает о нем - Фенрис.
- ДА-3/93. Без названия. Аришок/Фенрис, принуждение.
- ДА-3/57. Без названия. Андерс, фетиш на магические посохи.
- ДА-3/60. Несколько значений. Андерс/Данариус. "Нет, это мой эльф".
- ДА-3/51. Без названия. Фейнриэль ходит по снам своих знакомых.
- ДА-3/67. Без названия/ Без названия. Зевран/Фенрис. До появления Фенриса в Киркуолле. Секс за деньги. дважды!
- ДА-3/69. Без названия. Мииран/Атенриль, "Хоук подчиняется мне".
- ДА-3/84. Стервы. Бьянка/Изабелла и реакция на это Варрика.
- ДА-3/65. Никогда не дружите с Андерсом. Натаниэль Хоу, Андерс, Карвер. Карвер влюблен и стесняется.
- ДА-3/68. Девиз. Андерс после смерти попадает в Тень на попечение Справeдливости.
Список заявок, принятых на третий кинк - тур по Dragon Age II.
Список заявок третьего тура на "Розе Ферелдена".

запись создана: 04.08.2011 в 01:19

@темы: Фанфик, Выполненная заявка, Dragon Age II: кинк-фест, Список заявок

---

Бонус-лист кинк-феста по Dragon Age: Origins

[Papa-demon]

Как и было обговорено, новые выполненные заявки кинк-феста по Dragon Age вносятся в бонус-лист.

Бонус-лист кинк-феста по Dragon Age: Origins (12)

- ДАО 06. Без названия, после квеста с перчатками долиец рассказывает Зеврану о вопросах семьи и брака.
- ДАО 225. Без названия Зевран признается в любви, Сурана не верит.
- ДАО 50. Без названия Сурана и Андерс ищут Зеврана в Антиве.
- ДАО 252. Солидарность, все оставшиеся в живых маги Круга оказались одержимыми демонами малефикарами, которые разыграли спектакль для Серого стража и компании.
- ДАО 183. О пользе сезонных фруктов Табрис(ж)/Морриган, сходство мировоззрений.
- ДАО 266. Без названия Грегор и Йован встречаются после уничтожения Круга, джен.
- ДАО 88. Без названия/ Без названия. Теган ухаживает за леди Кусланд, Алистер ревнует, дважды!
- ДАО 142. Обратная зависимость DAO/ Эльфийский цикл А. Нортон и М. Лэки, Айден Кусланд/В`Касс Валин; упоминается В`Касс Валин/Меро Дженнер.
- ДАО 215. Мужские игры Айден Кусланд/Роланд Гилмор, Айден Кусланд/Рендон Хоу, накануне предательского нападения эрла Хоу на замок, Кусланд проводит ночь с Хоу.
- ДАО 172. Выходи за меня, Дарриан Табрис/Сорис, не хотят жениться на других, дважды
- ДАО 224. Материнская мудрость, Табрис, Броска, другие, "как забавно это выглядит со стороны", юмор.

Сводный список невыполненных заявок четырех туров кинк-феста по ДАО

запись создана: 11.11.2010 в 09:26

@темы: Dragon Age: Origins, Фанфик, Выполненная заявка, Ссылки, Список заявок

---

[Papa-demon]

Обзоры еще одного игрофэндома!

@темы: Ссылки

---

[Ламира]

Автор:  Ламира
Фэндом: Мор.Утопия
Рейтинг: pg
Жанр: джен.

Маленький приквел. Артемий грызет гранит науки в Столице, Стах старательно учится у Исидора.

1600 слов

- «…после чего заливаем подготовленные стебли спиртом». Учитель, а есть разница, какой спирт брать?
- да водку возьми, что ты как маленький! Твириновку не изводи зазря, технический спирт можно, если чистый – хоть на просвет глянь.
- Ага, понял. «Спиртом, не содержащим посторонних примесей. Если чистота его вызывает сомнения, допустимо добавить измельченный сухоцвет чистотела, 3-5 грамм, равномерно распределив его в смеси».
Учитель смеется, хлопая себя широкими ладонями по коленям, задевает стол, и банки-склянки звонко дребезжат в ритм его голосу. Стах осторожно отставляет подальше ванночку с савьюром, так, на всякий случай.
- Ох, извини, парень. Больно ты сейчас на Темку похож был – заумный такой весь, пером чирикаешь, язык высунул – ну ровно как семь верст по болотам отмахал. А словеса-то, словеса! – и снова хохочет.
А ведь и вправду с Темки все и началось – как прислал он отцу свои заметки в прошлом году, вежливо советуясь, не позволено ли ему будет оставить учебу и вернуться домой, чтобы, как он сам это назвал, «заняться делом, к которому он чувствует призвание». Исидор тогда даже в Столицу ездил, вразумлять сыночка, а тетрадки-то Стаху выдал – смотри, мол, на какие жертвы друг твой старый идет. Жертвы Стах оценил, а через пару месяцев, освежив навыки, попросил у Учителя разрешения для себя записывать часть уроков. Исидор и сам вел записи – но в них без внутренних, семейных знаний менху, даже смотреть нечего – Стах и сам несколько дней убил бы на переводы.
Лучше уж пусть смеется Учитель, да только будут у них хорошие записи, понятные даже для столичных врачей. Тайна – она ведь не в том, как стебли сваьюра водкой заваривать, тайна – она в руках, и не каждому дана. Стаху вон, хоть режь, хоть сбивай о траву до мозолей пальцы, не пойдет у руки твирь, не откроются линии. Втайне боится он, что не будет учителя – так за руками и из головы память уйдет.
- «После суток вымачивания, волокна савьюра могут быть использованы…»
***
- «…стерилизация шелковых нитей проводится посредством их погружением в этиловый спирт чистотой не меняя 95%. Строго запрещается и крайне опасно использовать иные нити или алкогольные соединения в связи с опасностью заражения крови».
- А что делать при отсутствии шелковых нитей, профессор?
Артемий поворачивает голову, сочувственно косясь на несчастного. Не стоило на первом курсе прогуливать политологию, этику и основы религий, друг. Иначе бы ты знал, и не было необходимости объяснять тебе сейчас, теряя драгоценное время, о том, что на землях, контролируемых ко всеобщему благу Великими Властям, невозможна такая ситуация, в которой честный гражданин не может своевременно получить доступ к медицинской помощи…
Пассаж про «строго запрещается» он подчеркнул и поставил рядом три жирных восклицательных знака. Спросят на экзамене, к гадалке не ходи, спросят. Как угораздило его в первый же месяц намекнуть, что не единственно правильна традиционная медицина – все, теперь до последнего года под колпаком будет.
К собственной удаче, Артемий вовремя свел знакомство с политически активной группой, которая и дала ему соответствующие разъяснения: о каких волнениях может идти речь, когда врачи, вольнослушатели медицинских курсов, да и все мало-мальски образованные обыватели, свято уверены, что настоящее лечение – оно только в стерильных операционных, а все, что кроме – или попытка дотянуть время до врача, или баловство, от которого лучше не станет, а больной только зря потратит драгоценное время? Самое лучшее в Столице – то, что могут дать Власти, а прочее – опасно и вредно.
Следует отметить, что умирал политически активный наставник, отравившись паленым спиртом, купленным в подворотне, чем безусловно подтвердил хотя бы частичную правоту власть имущих.
О, вот и конец передышки.
- «В операционную совершенно исключен доступ лиц, не включенных в списки…»
***
- «…Для чего следует подождать, пока не будет завершено таинство, не тревожа совершающего ритуал».
Знает Стах, крепко любит его Учитель. Не раз и не два среди прочих выделял, доверял сложные настои смешивать, Кровь священную позволил потрогать даже один раз, в Бойни с собой брал, когда много нести надо было. А однажды оставил его дома, да записки свои не убрал, и снова, и снова – читал Стах, начитаться не мог. Как вскрывать, по каким линиям и приметам опознавать нужную линию, что рука чувствовать должна – вещи, что только наследнику передаются, от отца к старшему сыну идут в семьях менху. Надеялся старик, что коль нельзя учить чужого сына, так тайком можно, подсказку дать, чтобы сам он дарование проявил – а коли уж был бы проявлен талант, разрешили бы Исидору забрать его.
Не вышло.
Даже пробовать не стал, понимал и сердцем и разумом, что руки его – это просто руки, а линии – хоть начерти их на живом теле – останутся только линиями. И нет в руках его силы, чтобы одним движением преодолеть запретную грань, и знает он, что войдя ладонью в плоть, он увидит лишь руки свои в крови.
Темка перед отъездом завершал первую ступень посвящения, а потом рассказывал, перепуганный, с бьющимся сердцем и дрожащими ладонями, захлебываясь восторгом, рассказывал, как получилось, и как отзывалась Степь его рукам, и как духи скользили вокруг. Стаху можно было рассказывать, он же с детства свой, с детства рядом. Темка забывал иногда, что не брат ему серьезный темноволосый парень на год младше. Другие ученики забывали. Горожане забывали. Сам Стах нет-нет да и сомневался, был ли тот, давно пропавший в Степи, или сгинувший на войне?...
Но те, из степи приходящие, дети Её, биение крови Её – им принадлежит право решать и они не забудут.
- «Сторонние взгляды могут нарушить ход таинства и привести к нежеланному исходу…»
***
- «…поскольку присутствие постороннего может стать отвлекающим фактором, имеющим в ходе операции фатальное значение».
Свои собственные тела они считают жидкими, влажными, а вместо Линий главным в жизни своих тел почитают сплетения вен и артерий. К вскрытию они допускают лишь студентов после соответствующей теоретической подготовки – когда те точно знают, в каких местах что находится, как это должно выглядеть и почему не должно функционировать. Вскрывают сначала понемногу, то в одном месте, то в другом – раз за разом абсолютно уверенный профессор показывает готовым к этому студентам то, что они давно хотят увидеть.
Это работает. Накопленные столетиями научные знания, жизненный опыт, фольклор – у человека есть множество возможностей узнать. Как именно устроены все живые существа вокруг него. Когда происходит вскрытие тела – в целях познания или лечения – все, производящие его, абсолютно уверены в том, что и в каком состоянии увидят.
Перед первым походом в анатомический театр Артемий не мог заснуть – всю ночь штудировал конспекты и иллюстрированные энциклопедии, а под утро еще и прищемил дверью пальцы – почти случайно. Все боялся, что победит память тела, что его природное, исходящее из самого существа его знание, окажется сильнее необходимости, боялся увидеть то сокрытое, тайное, стыдное – обошлось. А со временем и вовсе легко стало, надел перчатки – и не о чем волноваться.
Страхов было много – страх выдать себя, страх не успеть в учебе, страх зря потратить драгоценные года и деньги, страх сдаться бешеному ритму, чужим запахам и звукам, чужой жизни, в которой надо обзавестись друзьями, чтобы не выдать себя…
Он давно не писал домой – частную переписку часто просматривают в последние годы, а отец иногда приезжает, и тогда можно вспомнить, какая жизнь на самом деле.
Нет, он не жалеет. Полученные знания того стоят, хотя и приходится тратить часы и дни на бессмысленную зубрежку этой правильной жизни, которую он отбросит, как испорченные перчатки, стоит только вернуться домой.
***
«Вот вернется Темка…» - Учитель вздыхает и больше ничего не говорит, только кивает головой грустно.
Стах знает, что это не на него сердится Исидор, то ли кто из младших напортачил, то ли другие менху опять что навернули. Дурные предчувствия гложут Учителя, Степь говорит с ним, тревожит душу его.
- Сколько еще осталось? Год?
- Не будет года, - Исидор вздыхает, качает головой. – Отозвал я его. Со вчерашним поездом письмо отправил. Тревожно мне, Стах, боюсь я, а чего – сам не знаю, душа ноет – ну как зуб больной в сердце запихнули. Да и ему там, в Столице, не сахар. Совсем чудной стал в последнее время…
Два месяца – вернется друг детства, повзрослевший, пахнущий чужим Городом и чужим знанием. Исидор возьмет его за руку и уведет в Степь в ночи, и кровь смоет с него все запахи, твирь и земля узнают его, и примут его, и прорастут сквозь его руки, и явятся к нему, а утром он будет говорить, и менху оценят его знания, и назовут его достойным, и примет он из рук отца своего родовое тавро…
А если Старший будет Артемий – кто будет он, Стах?
Как будет он жить если, освобождая дорогу сыну, Учитель уйдет в землю?
***
На прощание к спящему другу зашел в больницу – попрощаться. Не доживет до утра Сашка, а вскрывать боятся – говорят, кишки пулей пробило, заражение крови началось.
Сашка - друг, а пути назад у Темки уже не будет, раз отец позвал так внезапно, значит, срочное дело. В ночь уйдет, лучше уж дорога по Степи, чем сидеть в ожидании поезда, да запихивать в себя напоследок обрывки знаний. Да теперь вот и это… Нету там заразы. Слышит это Темка, видит, чувствует – да только если взрезать, точно появится. Пуля лежит удобно, самый юный из менху не ошибся бы.
У Сашки тяжелое дыхание и волосы ко лбу прилипли. Если бы не письмо отца – не рискнул бы Артемий его спасать, побоялся бы навлечь на себя внимание, выдать себя. Но к утру его здесь не будет – значит, можно. Одеяло отбросить, срезать бинты, провести пальцами по коже, под кожей, и в ней, почувствовать сухое и горячее, не называть сейчас, рукам верить, не глазам, не знанию – смотреть в лицо спящего, видеть его, его линии, а не следы чернил на бумаге, пулю зажать между пальцами и забрать у его тела, как забирают опасные игрушки у детей.
От силы минута – и пот катится градом, но кусок металла уже в кулаке, а маленькая дырочка на Сашкином животе затянется и сама, ему дьявольски повезло. Нужно только заново наложить бинты, заодно руки перестанут дрожать…
- Темка? – он приподнимается, опираясь на локоть, улыбается сонно-благодарно, к нему сюда никто не приходил, все боятся сидеть с умирающим, тоже мне, друзья – медики…
- Тут я. Спи.
Пулю он выбросит где-нибудь по дороге, подальше от Столицы.

@темы: Джен, Фанфик, Мор. Утопия, Гаруспик, Исидор Бурах

---

А мы всё с тем же.

[Jane D. Ankh-Veos]

Название: Покажите мне вечность
Фэндом: Мор. Утопия (Pathologic)
Авторы:  Белая Ворона,  [condemned to love]
Пэйринг: Марк Бессмертник / Виктория "Капелла" Ольгимская-мл.
Рейтинг: R
Тип: гет, round robin
Жанр: драма, мистика, hurt/comfort
Размер: макси (44 тыс. слов)
Предупреждения: местами вынужденные ООС и AU, D/S-отношения с несовершеннолетними, ОМП, самоубийства, зашкаливающий пафос.
Дисклэймер: права на оригинал и персонажей принадлежат Ice-Pick Lodge.

Скачать (формат .docx)

@темы: Гет, Фанфик, Мор. Утопия

---

[Papa-demon]

23.01.2012 в 21:06

Пишет  Multi-Radio:

Assassin's Creed: Revelations
23 января, понедельник, 21:00

В прямом эфире Первого Мультифандомного Радио не пропустите:
Обсуждение Assassin's Creed: Revelations
Гости эфира -  Лейтенант Хьюга,  TR_LaW,  Амайе,  Lynx_by

Свои вопросы вы можете оставить в комментариях, ICQ Радио (646095017) или Skype - multi-radio (туда же нужно звонить, если вы хотите попасть в эфир).
Желающие смогут задать их в прямом эфире.

С вами в эфире RJ  faddei_frodo

Слушать Радио

@темы: Assassin's Creed

---

[Papa-demon]

в ленте чуть ли не подряд - Resident Evil, новая игра и новый фильм.

20.01.2012 в 13:40

Пишет  Tai-ka:

Радость! Счастье! Все пляшем и танцуем!
Resident Evil 6 Official Trailer US

20.01.2012 в 17:29

Пишет  Major Major Major:

---

[Papa-demon]

а смотрите, что у нас есть!

@темы: Объявление администрации, Ссылки

---

[Papa-demon]

Есть такое мероприятие, называется "Фемслэшный фикатон", вчера на нем выложили фик по "Мор.Утопии":
- Песнь о разбитой чашке, Юлия Люричева/Лара Равель с участием Аглаи Лилич и других обитателей Города, драма, ангст, 10 200 слов - читайте, голосуйте.

@темы: Фем-слэш, Фанфик, Мор. Утопия, Ссылки

---

[Papa-demon]

На Правдорубе - трогательное обсуждение старых игр, и сразу возникшее сообщество Old Games для любителей оных.

апд. Теперь с баннером

<div align="center"><a href="http://www.diary.ru/~oldgamesforever/" target=_blank><img src="http://radikal.ru/F/s41.radikal.ru/i094/1201/df/fa3345f55587.jpg" width="500px;" height="400px;"></a></div>

запись создана: 12.01.2012 в 23:38

@темы: Ссылки

---

[Papa-demon]

Обновления сайта The Gaming Fandom за декабрь:

Breath of Fire III:
- Галогенида Реальность
Breath of Fire IV:
- Галогенида Заряд для Карронады
- Галогенида * * *
- Эхю Богу не нужно воображение
Breath of Fire V:
- Галогенида * * *
- Галогенида Вы же друзья.

Diablo II:
- Valery Алфавит

Deus Ex: Human Revolution:
- adianna Из жизни млекопитающих
- [Preacher] Let it snow
- Елена-турк Резинка для волос

Drakensang:
- plain flier
Всегда и Сила для слабых

Fallout 3 фики Гневы:
- Палач
- Прививка от бешенства
Fallout: New Vegas фики Rina:
- Дым
- Matrem tuam

Mass Effect
- plain flier Кто сеет ветер…
- ~Хару-Ичиго~ Слово турианского офицера

Sacred 2:
- plain flier Нелегко быть героем

Silent Hill 2:
- Dani Birdseller Конец начала - начало конца

World of Warcraft
- Ashfoot Фамилиар
- Ashfoot Черви
- Ashfoot, драбблы Мертвые и живые
- Julian Шахматы

запись создана: 10.01.2012 в 13:07

@темы: Fallout, Фанфик, Warcraft 3/World of Warcraft, Silent Hill 2, Ссылки

---

[Papa-demon]

@темы: Ссылки

---

[Papa-demon]

На форуме Slash World начался мультифандомный Биг-Бэн, и на днях был выложен фик по The Elder Scrolls III: Morrowind Кольцо Куа’Дара (44 тысячи слов, гет, фем-слэш, упоминается слэш).

@темы: TES: Morrowind, Фем-слэш, Гет, Фанфик, Ссылки

---

[Papa-demon]

ура - новые сообщества для творчества по играм!

@темы: Объявление администрации, Ссылки

---

[Papa-demon]

@темы: Dragon Age: Origins, Dragon Age II, Ссылки

---

мини

[МКБ-10]

Название: Золотой рыцарь
Автор:  МКБ-10
Бета:  S.Apparenza
Фэндом: Dragon Age
Рейтинг: NC-17
Жанр: Slash
Пейринг: Кайлан Тейрин/Карвер Хоук
Предупреждение: собственно, из пейринга уже видно, что все это АУ и авторские домыслы. Сомнительное согласие. Прегейм. Остагар. Смерть персонажа (-ей)
Аннотация: Как мы помним, Карвер сражался при Остагаре, но сразу после битвы покинул армию... о чем умолчал младший Хоук?

«Новички», - сказал про них толстяк-капитан, когда ополченцы выстроились на пятачке позади штабных палаток. Их было не слишком-то много: стайка волчат с раздувающимися в предвкушении боя ноздрями – все как один поджарые, широкогрудые, жилистые.
«Новобранцы», - поправил его седой граф-маршал. Новичками они были лишь по возрасту — никому в этой шеренге еще не перевалило за двадцать. Но если ты живешь на границе Баннорна, рядом с Имперским трактом, когда тебе постоянно нужно защищать семью то от бандитов, то от волков, то от варваров с юга... «И если твои родные все сплошь отступники», - мысленно добавил Карвер, - то ты уж точно не новичок...
- Ополченцы из Лотеринга, сэр, - он сделал шаг вперед, - Прибыли согласно королевскому распоряжению, чтобы принять участие в компании... и... - Карвер оглянулся на своих деревенских приятелей, которые отчаянно ему подмигивали, стараясь подбодрить, - и чтобы вступить в армию, сэр!
Граф-маршал крякнул и одобрительно оглядел их ровный строй. Латники, лучники, пехотинцы... Безусые мальчишки с начищенными до блеска пряжками на снаряжении, в отцовских кольчугах, с самодельными луками, с добротными мечами, выкованными в деревенской кузне. Они проделали изнуряющий пеший марш, от них разило потом, и они наверняка валились с ног от усталости, но глядели браво. Старый вояка подумал, что будь в авангарде побольше таких молодцов, он бы не сомневался за исход компании.
- Вступить в армию, говорите? – маршал с самым суровым видом разгладил бороду, чтобы мальчишки не заметили его довольной ухмылки. - А знаете ли вы, что такое армия, сосунки?
Парни наверняка пообмирали, и, умей граф читать мысли – он услышал бы не одну молитву Андрасте. Видать, туго было в Лотеринге тому, кто не хотел надрываться в поле и тачать сапоги...
- Мы хотим защищать Ферелден, - внезапно сказал их голубоглазый командир, - Ни у кого из нас нет семей, мы младшие сыновья, нам нечего терять, и мы будем служить короне и Кайлану до последней капли крови.
Он был решителен, и маршал понял, как мальчишке хочется... нет, не то... как ему нужно доказать что-то и остальным, и себе. Таких не убивают в первом же бою, такие хотят жить и идут до конца. Волчата. Пусть дерутся, эти волчата, они нужны короне больше, чем им — королевские гербы на рукавах.
- Его Величество примет у вас присягу завтра на рассвете, - бросил граф и отнял руку от лица, больше не скрывая, что улыбается. - А сейчас живо в лагерь, есть, спать и драить доспехи! И чтоб к утру все были в строю!
Волчата отозвались громовым «Да, сэр!», нестройным и хриплым от счастья.

Заснуть Карвер, понятное дело, не смог. В голове мельтешили Гарреты, бросались оскорблениями: ты неудачник, братец, ты был и останешься вторым, и мне для этого не придется сбегать из дома, махать тяжелой железкой и прогибаться перед начальством...
«Я просто делаю, что должен!» - огрызался Карвер.
«Ты должен защищать семью!»
«Я защищаю вас всех! Я пришел сюда, чтобы спасти тебя, маму, Бетани, Лотеринг!»
«Скажи лучше, за наградами и славой, тщеславный ты щенок!»
Карвер, сцепив зубы, переворачивался на другой бок и погружался в тяжелую дрему, где отец возвращался живым, ставил в угол дорожный посох и обнимал детей... Вот только лицо у него было искажено смертной судорогой, и мать за его спиной, вся в белом, шептала «Малькольм...» и пошатывалась, словно танцевала медленный танец... Карвер пытался разглядеть, что это за украшение у нее на шее, и снова вздрагивал и просыпался в холодном поту, потому что то был крупный и аккуратный шов. А потом пришли гарлоки, и захлопал крыльями исполинский дракон... Карвер сел, смаргивая слезы, и понял, что скоро рассвет.
Дальнейшее закружилось какой-то торопливой ярмарочной каруселью. Разбудить ребят, умыться, завтрак на скорую руку — кусок хлеба с сыром и глоток эля, - лихорадочные сборы, проверка снаряжения, перепроверка, бегом до места построения, опять кто-то отстал, а кто-то потерялся в общей толчее, оглушительный лай мабари, матерщина ополченцев, потом стоять в строю добрые полчаса, ожидая каких-то баннов, и, наконец — хорошо, что впереди только низкорослые южане, - выход командующих...
По самым простым, без украшений, доспехам и желчному лицу Карвер узнал Логейна МакТира. Он затаил дыхание, вглядываясь в жесткие черты прославленного полководца. Позади него держалась миловидная леди Коутрен, рукоять легендарного Летнего Меча блестела тускло и грозно. «Неужели, - думал он, - неужели мы всего в одном дне от Остагара, неужели скоро в бой, неужели это я вот-вот присягну королю, неужели это все со мной, неужели...»
А потом его ослепило солнце...
В детстве Карвер засыпал под истории о Каленхаде, серебряном рыцаре, но тот, перед которым замерло людское море, был золотым. Сияющие волосы, сияющие доспехи, он весь был — золото и солнце, и спелая рожь, и мёд середины лета; и Карвер даже привстал на цыпочки, впившись взглядом в его прекрасное лицо. Знамена склонились перед золотым рыцарем из ненаписанной еще легенды, и сердце Карвера пропустило пару ударов. Потому что только сейчас он понял, что перед ним не видение, а — король. Его король.
Он шел вдоль строя, вглядываясь в лица солдат, останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов с кем-то из заслуженных вояк, а Карвер ловил каждое его движение и улыбался, как идиот, потому что ничего прекраснее в своей жизни еще не видел. Это было — как подарок на новый год, как первый поцелуй, как смерть в расцвете сил и на пике славы...
- Хоук! - его толкнули в бок, потому что расслышал он не сразу. - Присяга!
- Демон!
Карвер покрылся жарким потом — неужели забыл слова? «Именем Создателя, - зашептал он, пытаясь припомнить формулу, - и пророчицы Андрасте, клянусь...»
- Ваше Величество, добровольческий отряд из Лотеринга, - гаркнул граф-маршал, имя которого Карвер забыл узнать. - Храбрые ребята! По дороге разбили несколько дозоров порождений тьмы, прошли пешим маршем от самого озера, готовы служить Вашему Величеству. Желают вступить в армию.
Он снова разгладил бороду, любуясь лотерингцами, словно собственными сыновьями.
- Значит, так тому и быть! – звонко ответил король, и Карвер, с ужасом осознав, что беззастенчиво пялится на золотое божество, скосил глаза в сторону, туда, где плескалось на ветру полковое знамя. – Я приму присягу у этих храбрецов.
«Именем Создателя...»
Король сложил руки на крестовине меча и, чуть сощурившись, прислушивался к едва переломавшимся голосам лотерингцев. Танцевали знамена, изредка перекликались собаки, и, казалось, звенел сам воздух.
А когда Карвер поднял голову, его встретил прямой взгляд серых, чуть насмешливых глаз короля Кайлана Тейрина.
- Как твое имя, юноша?
«Он видел... – Карвера бросило в дрожь от ужаса и стыда, - Заметил, как я смотрю, и теперь посмеется! Чего он хочет? Создатель, что он спросил? Я не помню... кажется, имя? Мое имя?»
- Карвер Хоук, – выдохнул он, глядя куда угодно, только не в глаза королю. Голос был хриплый, чужой и какой-то... блеющий. Как стыдно! Так нельзя, ведь на него смотрят ребята... и бородатый граф-маршал, похожий на отца, и непобедимый Логейн, и все на этом поле, все до единого, целое войско!
Он выпрямился, хотя, казалось бы, секунду назад не мог даже пошевелиться, и бодро глянув на Кайлана, закончил:
-...Ваше Величество!
Король впился оценивающим взглядом в его лицо.
- Хоук? Мне незнаком этот род... Из какого ты сословия?
- Моя мать – дворянка из Вольной Марки...
- Отлично! – Король внезапно повернулся к какому-то щеголю из свиты, - Видите этого храбреца, сенешаль? Именно такие парни нужны мне на поле боя! Эти юнцы уже показали себя в бою, не побояться кинуться в гущу сражения, обойдут разведчиков или схватятся с врагом, а не будут трусливо отсиживаться в штабе, играя в алмазный ромб! К демонам ваших дворянских сынков! Этого юношу послали мне небеса... – и он больно хлопнул Карвера по плечу рукой в тяжелой латной рукавице. – Пойдешь ко мне в оруженосцы, Карвер Хоук?
Солнце грозило выжечь ему глаза, а ведь еще так далеко до полдня. Оно отражалось в золотых доспехах, искрило бликами на Летнем мече опешившей Коутрен... Карвер проглотил свое глупое «Что?» и тысячу других неуместных, недостойных мужчины вопросов. Оруженосец короля. Смиренный слуга прекрасного золотого рыцаря. Тот, кто придержит стремя, подаст меч, снимет тяжелый доспех... Древняя, как само рыцарство, должность. И его, Карвера Хоука, младшего брата, неудачника и мямлю, спрашивают – согласен ли он...
- С радостью буду служить Его Величеству! – почти выкрикнул он.
- Вот и отлично, - улыбнулся ему – ему! - король. – Сенешаль, распорядитесь.
И двинулся дальше вдоль строя.
Карвер смотрел прямо на солнце и больше не пытался закрыть глаза.

Сосновые сучья трещали в костре, словно сражались друг с другом полчища крошечных магов.
- Погреться? – спросил его веснушчатый Лесли, третий сын сэра Брайнта из храмовничьего гарнизона Лотеринга (восемь рыцарей, один командир и один знаменосец).
- Да. Хотел узнать, где вас разместили...
- С остальными, понятное дело. И накормили до отвала... А ты? – он отступил на шаг, разглядывая его обмундирование. – Ого! Да ты красавчик! Костюм-то как сидит, мама не горюй! А доспехи дали?
- А как же... Отличные! Я таких даже у заезжих рыцарей не видел...
- Еще бы, - со значением сказал Лесли, и подмигнул Карверу. – Должен же ты производить впечатление!
В его тоне Карверу послышался подвох, что-то вроде непроизнесенной вслух сальной шуточки.
- В смысле? – спросил он со своей самой простоватой улыбкой.
- Ну... Да нет, это все бредни, конечно...
- Э-эй, парень! Если мне что-то нужно знать...
- Брось, Карвер. Об этом и так все знают. У здешних кашеваров и собачников только и разговоров о тебе, да о короле...
- Ну, еще бы... Такого никто не ожидал...
- Думаешь, все о твоем назначении треплются? Ха! Его Величество и не такое выкидывал и еще выкинет... А вот о том, когда он тебя в палатку зазовет, на чарку антиванского...
До Карвера что-то начало доходить, между лопаток скользнула капля пота. Гаррет регулярно бросался такими недомолвками, собираясь подкатить к кому-нибудь на ярмарке. «Кем-нибудь», как правило, оказывались смазливые парни лет двадцати, которых брат тискал в непотребного вида подворотнях... Карвер всегда старался удрать подальше от забавляющейся парочки, пусть даже ему велели не отходить от Гаррета и увести его в случае облавы на отступников.
- Ты это о чем? - миролюбиво переспросил он у Лесли.
- Слушай, да об этом все болтают. Ты думаешь, тот первый оруженосец ему доспехи полировал? Видел я его, смазливый дворянчик, кудрявый такой, глаза как чернослив... на девчонку похож. Ну, думаю, попал наш Карвер. Чернослив королю разонравился, потянуло на голубику...
- Король женат!
- Где она, эта жена, а? А дети где?! Точно не в порядке у них там... Он с оруженосцами развлекается, женушка на троне...
- Ты что несешь-то, Лесли!?
- ...А потом думаю, Карверу ж оно на пользу пойдет, глядишь, а вот и наряды, а вот и поместье, а вот и титул...
Кулак с влажным хрустом смял переносицу Лесли. Тот отлетел в темноту, за рыжий круг света от костра, и забулькал там, захрипел.
- Мало? – спросил Карвер, разглядывая разбитые костяшки, - Или еще добавить?
А потом ушел в развалины, и там его вырвало.

- Ты выглядишь печальным, Карвер, - сказал король.
Он, как всегда, лучился добродушием и был свеж, как майское утро. И это несмотря на то, что вчерашний совет закончился глубоко за полночь, а потом Его Величество еще долго спорил с Логейном. Эти споры становились для Карвера чем-то привычным, в них не то что не рождалась истина, но, кажется, вообще терялось что-то важное... Они говорили о тактике, МакТир рисовал в пыли схемы старинных сражений, Кайлан мечтательно поминал грифонов, но никто из них не обмолвился о солдатах, ополченцах, наемниках, обозных, о мирных жителях тех крошечных поселков, которые лежали между ними и ордой порождений тьмы. Как будто для обоих существовали только схематичные «правое крыло», «авангард», «засадный полк» и еще воз и маленькая тележка ничего не значащих слов... Карвер чувствовал, что сквозь его беззаветное обожание прорастает что-то... Что-то, чему он еще не мог подыскать название. И это его тревожило.
- Никак нет, Ваше Величество, - он широко улыбнулся: улыбка у него, что ни говори, была располагающая, и Карвер это знал. - Просто... скоро в бой.
- Ты ведь уже сражался... Подай мне щиток, Карвер.
По утрам, если утро было спокойным и безветренным – как сегодняшнее, – Кайлан упражнялся в стрельбе, и младший Хоук каждый раз с кряхтением и мысленными проклятьями едва ухитрялся согнуть королевский лук, чтобы натянуть тетиву. Король был силач, каких поискать, в его доспехах не каждый бы смог сделать и пару шагов, но Кайлан легко вышагивал перед строем, неся в руках массивный шлем с султаном светлых перьев. Словно витязь из легенды, словно сам дух войны, справедливой, священной. Иногда Карверу хотелось рассказать ему, что война — это кровь и грязь и, чаще всего, не величественные сражения, а короткие схватки, когда вокруг дышать тяжело от запаха крови и пота, и страха. Но рядом с королем начинало сказаться, что все это — бредни деревенского сосунка, а Его Величество знает правду. Золотому рыцарю хотелось верить беспрекословно.
- Я дрался только с бандитами и варварами, монсеньор. И с дозорными порождений, мы загнали их в болото... - Карвера передернуло, когда он вспомнил жуткий вой захлебывающегося торфяной жижей крикуна...
Взззиу — свистнула стрела и ушла в сторону от мишени. Кайлан выругался.
- Проклятый ветер! И все же... тебя тревожит только это? Не верю. Такой молодец, как ты, не будет ходить, как потерянный, только из-за предстоящего сражения. Что-то еще есть, да? Или кто-то?
Карвер возблагодарил Андрасте за то, что привычно держится на шаг позади Его Величества, и поэтому тот сейчас не мог увидеть его вытянувшуюся физиономию.
- Да... - пробормотал он, - Мои родные... они сейчас в Лотеринге.
- Родные? - звонко рассмеялся король, - Не какая-нибудь синеокая прелестница, а, оруженосец?
Карвер напряженно сглотнул, стало неловко.
- Нет, Ваше Величество, никаких... прелестниц.
- Что тогда?
Демоны Тени! Ну как объяснить ему, что... что Карвер пытается, отчаянно пытается поверить в своего золотого рыцаря, в его победу, в то, что они сметут порождений тьмы и положат конец тому, что у солдатских костров уже называют Мором... Но Карверу страшно. Потому что это он, а не король, добивал завязших в трясине гарлоков, это к нему тянулись их когтистые руки, так похожие на человеческие, это на него скалились зловонные пасти. И если они проиграют сейчас... то эта волна покатится вперед и за два перехода достигнет Лотеринга.
Карверу каждую ночь снятся кошмары. В них рыцарь в сияющих доспехах, бросаясь в битву, поворачивается к своему оруженосцу, и золотые волосы не скрывают оскала черепа на месте лица.
- Больше ничего, монсеньор, - склонив голову, ответил он и подал новую стрелу.

В ночь, когда вернулся Дункан, о котором Карвер слышал так много, что уже, кажется, знал его лучше, чем собственного отца, Кайлан напился. Незадолго до этого он разогнал слуг, потому что не собирался проводить ночь в своей палатке, и Карвер ждал монсеньора один. Вообще-то он мог идти спать, но задержался, рассматривая доспехи и оружие своего короля...
Гаррет, помнится, ругал последнего Тейрина дураком и юродивым: все из-за байки о портретах на бархате, которые самовлюбленный правитель разослал по всем мало-мальски крупным городам. Раньше Карвер считал это гнусной выдумкой какого-нибудь рифмоплета, но, перекладывая с места на места оружие Кайлана, он обнаружил, что кинжал милосердия завернут именно в такой портрет. Вот за разглядыванием «бархатного Кайлана» его и застал король.
Он ввалился в палатку, благоухая алкоголем и мурлыча что-то донельзя площадное, уронил стойку для доспехов (слава Создателю, только стойку — все остальное Карвер как раз приводил в порядок) и вырвал из рук оруженосца свой портрет.
- Мазня по меху, ха-ха! Отличная была шутка, как думаешь, мой мальчик? Как вспомню, сколько писем непристойного содержания мне приходило от благородных девиц... А как брызгали слюной святоши!
- Вам нужно выспаться... - пробормотал Карвер и вернул «Кайлана» на место.
- К демонам сон! Ты знаешь, кого нам привел Дункан?
- Рекрутов Серых Стражей, монсеньор, это все знают.
- Не просто рекрутов, Карвер. Сегодня он притащил гнома, и она — женщина! Такая маленькая, боевая, и с росписью на все лицо! Знаешь, что она сказала мне, когда я обратился к ней, как к леди?
- Откуда, монсеньор...
Кайлан очаровательно надул губы и свел золотистые брови, гримаса вышла суровой донельзя:
- «Не называй меня милой леди, король людей!» - вот что она сказала! - и он расхохотался, смахивая набежавшие слезы. Карвер тоже вежливо хмыкнул. Ему было приятно, что его король так весел, но все же он не мог избавиться от беспокойство, которым все больше прорастала его душа.
Король с размаху приземлился на постель и вытянул ноги. «Сапоги», - понял Карвер. Обязанности слуги ему еще выполнять не приходилось, но ничего против он в данный момент не имел. Став на колени у походного ложа, Карвер принялся аккуратно стягивать с Кайлана обувь. А когда поднял голову, король взял его за подбородок.
- У тебя красивые глаза.
Карвер часто-часто заморгал, не понимая, при чем тут его глаза. Рука, поглаживающая его под челюстью, была широкой и очень теплой, ласковой. А еще то была рука его короля, и все это вместе парализовывало не хуже отравы из корня смерти.
- Верный мальчик, - почти нежно сказал король, - ты ведь не оставишь меня? Логейн считает мой план самоубийством, Дункан читает мне нотации, Анора прислала из Денерима письмо едва ли не с угрозами... Но мы победим — и все они утрутся. Да, Карвер?
- Д-да, Ваше Величество... - выдохнул Хоук, а в следующее мгновение терпкие от выпитого вина губы короля впечатались в его губы.
Так, наверное, бывает, когда случается солнечный удар. Он будто ослеп и оглох, потерял сознание, и его даже чуть затошнило, потому что мужчина, колющийся золотистой щетиной и пропахший вином, лез языком ему в рот, и Карвер ничего, совершенно ничего не мог с этим поделать. Он казался себе полупридушенным кутёнком, которого треплет волкодав, и руки бессильно болтались вдоль тела. А потом его взяли за плечи и потащили на кровать.
«Значит, это правда... - лихорадочно думал Карвер, - то, что болтал Лесли, то, о чем треплются другие... чернослив на голубику... с оруженосцами... как Гаррет и тот рыжий эльф на ярмарке...»
Кайлан, словно хищник, терзал поцелуями его шею, а когда оттянул ворот и прижался губами к плечу, Карвер все же попытался его оттолкнуть.
- Нет? - напряженно спросил король, мгновенно протрезвев (во всяком случае, Карверу так показалось). Он лежал на Карвере, тяжелый, весь золотой от света ночника, с растрепавшимися волосами, которые щекотали голое Карверово плечо. - Это значит «Нет», дитя?
- П-почему?
Он не видел себя сейчас, а если бы видел — предпочел бы сдохнуть на месте. Потому что не должно быть у воина из рода Хоук таких огромных растерянных глаз и выражения побитого пса на лице. Король смотрел на него почти с жалостью.
- Почему что? Почему - ты или почему - я? Я такой, какой я есть, если ты об этом. Кажется, это не запрещено церковью, так? Ты ведь не нежная дворянка, и мне не придется рассказывать, как я несчастлив с женой и как холодны ночи на походе?
- Нет... Почему я?
- Потому что мне этого захотелось. Потому что ты мне понравился. Еще в строю. Такой красивый голубоглазый волчонок. Смелый, честный, неприступный и соблазнительный. Ты бы сам себя видел, Карвер! Да тебя полвойска хотели в тот момент!
Младший Хоук сглотнул, расширившимися глазами глядя на своего короля.
- Так и будем строить святую невинность? - спросил Кайлан, постепенно раздражаясь (смена его настроений всегда пугала Карвера), - у тебя же нет невесты, как я понял, да и вообще никого... Что плохого в том, чтобы потерять девственность с королем, который, к тому же, не стар, не уродлив и давно тебе нравится!
- С чего вы...
- Да ладно! Я вижу, как ты на меня смотришь! Ешь глазами! Думаешь, я поверю, что ни одной постыдной мыслишки не завелось в этой непутевой голове?
Он растрепал густые темные волосы Карвера, а потом прижал ладонь к его щеке.
- Давай, сделай мне приятное. Не хочу еще одну ночь провести в одиночестве. Будешь хорошим мальчиком, Карвер Хоук?
Долгую-долгую секунду Карвер смотрел на свое золотое божество, и ему, как никогда, хотелось заплакать. Рыдать горько, до изнеможения, как когда-то на маминых коленях, и чтобы боль уходила с каждым всхлипом... Но плакать было нельзя, да Карвер и не был уверен, что еще способен выжать из себя слезы. Как будто солнце выжгло ему глазницы. Он приподнялся, податливый, будто тряпичная кукла, и Кайлан взял его за плечи.
- Для начала извинись... - он указал глазами вниз, - Я очень расстроен твоим поведением и требую сатисфакции.
Он уселся поудобнее, расставив длиннющие ноги, и мягко подтолкнул Карвера на пол. Тот не сразу сообразил, чего от него хотят, но тяжелая рука на затылке не позволяла размышлять слишком долго. Потом понял. И почувствовал, как в животе становится холодно. Он долго возился с застежками и, наконец, выпростал член, горячий и напряженный.
- Ну? – нетерпеливо бросил король, которого, кажется, эта ситуация скорее забавляла, чем возбуждала по-настоящему. Карвер медлил, и тогда его голову нагнули к самому паху, мускусный запах ударил в ноздри.
Стоя на коленях, он напряженно сглотнул и обхватил член губами.

Карверу пришлось потрудиться, чтобы Кайлан кончил. Тот полностью руководил его движениями, требовал «Быстрее, демон тебя побери!», «Да возьми ты глубже, скотина!», «Только попробуй выплюнуть!» - и, вздрогнув от накатившего наконец оргазма, так низко нагнул его голову, что Карвера лишь чудом не стошнило от залившего нутро горького семени и члена, упершегося в горло.
- Глотай, - сказал король, - не зли меня.
С губ Карвера капала сперма, он давился, но глотал. Король оттолкнул его и встал, сбрасывая одежду. Карверу тоже велел: «Раздевайся!»
Тот выполнил требуемое, и они с королем замерли друг напротив друга. Карвер впервые видел Кайлана таким — высокий, богатырски сложенный, с практически безволосой грудью и золотистой порослью на ногах и в паху. Он и сам разглядывал Карвера, и, судя по хищному выражению красивого лица, увиденное ему нравилось.
- Ложись, я сейчас.
В одном из своих сундучков Кайлан отыскал маленький медный сосуд и вернулся на постель.
- Это чтобы тебе не было больно, - пояснил он, - Но, даже если и будет немножко, ты ведь не станешь орать, как резаный?
Карвер кивнул. Он вообще не издал ни звука.
- Неплохо было бы тебя вымыть... Но сойдет и так.
Самым обыденным движением король вылил на ладонь немного золотистого масла из медного кувшинчика и взглядом велел Карверу перевернуться. Лежа лицом в подушку, тот услышал, как сзади присвистнули.
- Милостивая Андрасте, какая задница! Да ты просто создан для мужской любви, мой мальчик! Вот увидишь, с этой ночи у тебя начнется совсем другая жизнь... Приподнимись-ка. Да, вот так.
И вслед за этим жирные от масла пальцы скользнули прямо в анус. Карвер старался не зажиматься, и все-таки раз за разом король терпел поражение, даже смазка не помогала.
- Расслабься, малыш, расслабься, - мурлыкал Кайлан, то теребя его мошонку, то просовывая руку под живот. Наконец он сумел вогнать в него два пальца, отчего Карвер болезненно и жалко застонал.
- Хорошо, правда?
Пальцы с чмоканьем покинули его тело, а потом Карвер понял, что король пристраивается сзади. Он отчаянно стиснул покрывало, чтобы не выдать, как это больно.
Член, втискивающийся в него, казался раскаленным, огромным и твердым, как черен меча. Дальнейшего Карвер попросту не помнил... Его трахали, будто шлюху, а он мог лишь жалобно скулить и пытаться расставить ноги пошире, чтобы уменьшить боль. Собственный член болтался, как тряпочный, хоть Кайлан изредка и делал попытки его приласкать. И ничего не было, никакого солнца, только крупный мужчина за спиной, трущиеся о бедра волосатые ноги, ритмичный шмякающий звук и темнота.
Кайлан кончил в него, а потом еще раз, ему на живот, пока Карвер валялся почти без сознания и король дрочил себе его рукой. Светильник к тому времени догорел, и за пологом палатки раздавались голоса часовых. Скоро начнет светать...
- Было здорово, - шепнул король в его спутанные волосы, - но сейчас я хочу поспать. Сможешь одеться, Карвер?
Наверное, он не мог, потому что Кайлан сам натягивал на него штаны и помогал со шнуровкой.
«Зачем он это? - думал Карвер, подчиняясь одевавшим его настойчивым рукам, - Что ему до того?» А потом, сидя на корточках, король чмокнул его через одежду в горящий огнем анус.
- Спасибо, чудесная дырочка.
Сил на стыд уже не осталось, поэтому Карвер не смог сдержать смешок.
- После победы я буду трахать тебя ночь напролёт, - пообещал король, глядя на него снизу вверх и улыбаясь, как мальчишка. - Это будет мой личный трофей. Так что постарайся не погибнуть в бою, Карвер Хоук.
И почему-то после этих слов вышедшему в зябкое утро Карверу уже не хотелось плакать.

...Он идет по выжженной солнцем равнине.
Рука перевязана криво — им самим. Сочится кровь, но рана несерьезна, всего лишь взрезана мякоть, кости целы, и даже голова не кружится так, как утром. Хотя кружится все равно, и его периодически мутит. Он опускается на колени, блюет желчью и выпитой из лужи водой. Иногда останавливается у ручейка или новой лужи, торопливо лакает, словно загнанный пес-мабари, а потом, услышав что-то за своей спиной, ныряет в овраг, и лежит тихо-тихо, пока не промаршируют по тракту кованые сапоги порождений тьмы.
Ночью он прячется тщательнее, но не может сомкнуть глаз, слушая резкие крики хищных птиц, шорох и хруст. Иногда ему удается поймать змею и, разможжив ей голову, он поджаривает на маленьком костерке из травы и мха белое змеиное мясо. Если в отдалении слышится гул, он тут же забрасывает костер заранее снятым дерном.
Все это Карвер Хоук делает не потому, что хочет жить, а по инерции, как не может не катиться под гору однажды потревоженный камень.
Карвер не здесь. Он далеко-далеко, на залитом солнцем стрельбище, подает королю стрелу за стрелой, и тот улыбается и попадает в яблочко, прямо Карверу в сердце.
...Золотого рыцаря сминает, будто хрупкую куклу, ревущий от боли огр.
Этого нет.
Он там, где седой граф-маршал поглаживает бороду и улыбается лотерингским щенкам, будто собственным сыновьям.
...Старому воину подрубает ноги подкравшийся сзади генлок, и тот, запрокинувшись, падает среди трупов, а еще пара или тройка чудовищ колет и рубит его, и в ярости топчет ногами.
Этого нет.
Он там, где веснушчатый Лесли отплясывает на бочке из-под эля, как кабацкий забулдыга, они все пьяны здесь, потому что одержали первую победу и выбили порождений из Остагара.
...Отравленный скверной мабари с воем опрокидывает лотерингского латника и, прижимая к земле еще живого, бьющегося, кричащего, выжирает ему лицо.
Этого нет.
Ничего этого нет. Логейн не предал, Летний меч Коутрен не вложен в ножны, Дункан сражается бок о бок с маленькой гномкой, лотерингцы не бегут, не гибнут от скверны, и ничего не грозит их дому.
Ну нет, он выживет. Вернется домой и уведет отсюда упрямца Гаррета, сестренку и мать. Чтобы они никогда не узнали, как это - потерять все.
А с неба смотрит солнце, и он чувствует, что должен кому-то... должен дойти.
«Постарайся не погибнуть в бою, Карвер Хоук...»
И Карвер Хоук улыбается солнцу спекшимися губами.

@темы: Dragon Age: Origins, Cлэш, Dragon Age II, Фанфик, Карвер Хоук, Кайлан Тейрин