[sword-slashed]

Автор: ~Marsya~
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Алрик/Орсино
Предупреждение: дарк, ангст, ужасы всякие наподобие ООСа...
И вообще, автор подозревает, что все, что происходит в Тени, может быть плодом больного воображения Орсино. А может и не быть
От автора: писалось это как маленький сиквел к предыдущему фику, на всякий случай ссылки на него:

часть 1

Часть 1: www.diary.ru/~marsya1/p156787229.htm

часть 2

часть 2: www.diary.ru/~marsya1/p156791678.htm

------------------------------------------
Первый чародей потерянно разглядывал окружающий пейзаж, хотя за последние полчаса он нисколько не изменился. В этом-то и была проблема. Лес вокруг был странным, казалось, здесь нет не только живых существ - ни малейшего дуновения ветра не доносится до этой поляны. С тех пор, как Орсино оставили здесь он ни разу не видел, чтобы шелохнулись листья, деревья оставались абсолютно неподвижными и как будто неживыми. Но за высоким каменным забором ветер был — он слышал, как шумит лес там, за стеной, иногда до него доносились даже далекие крики птиц. Здесь же было только солнце, проглядывающее сквозь просветы в кронах деревьев, неяркое, почти не греющее утреннее солнце. Вначале он просто присел на поросший мхом валун и разглядывал местное светлое небо и окружающую его зелень, наслаждаясь покоем этого места. Но человек (человек?), который привел его сюда, не возвращался, и Орсино начинал тревожиться. Он прошел немного вдоль стены, но так и не нашел проема, через который они пришли, серые камни казались очень старыми, но держались крепко. Побродив немного, он решил вернуться на поляну и ждать, как ему было сказано.
На самой поверхности сознания всплывали обрывки мыслей и воспоминаний, и тут же исчезали снова. Зачем он здесь? Он помнил свое имя, помнил, что был когда-то первым чародеем, и знал, что в прошлом его было что-то страшное — очень тяжелое, огромное как ком воспоминание ворочалось внутри, Орсино знал, что если приложить немного усилий, оно вернется к нему полностью. Но он пока не хотел этого, хотя и знал, что под этим воспоминанием кроются и другие — такие же тяжелые, страшные и безрадостные, составляющие большую часть его жизни. Сейчас ему достаточно было знать свое имя и то, что он наконец-то в безопасности. Это сказал тот, кто привел его в это место, а кому можно верить больше, чем ему?
Орсино подумал о своем спутнике. Когда-то он явно был человеком, но долгое общение с Тенью, а может и какие-то другие причины изменили его довольно сильно. Тень. Орсино ухватился за ускользающую мысль, надеясь хоть что-то вытянуть из нее — слово это воскрешало в сознании слабые полуразмытые образы из прошлой жизни. Да, похоже он в Тени. Поэтому здесь так сложно думать, и память в Тени иногда затирается и смешивается, так, что бывает даже трудно сконцентрироваться на чем-то, кроме своего основного стремления. Но у Орсино после смерти было только одно стремление — он отчаянно, страстно хотел оказаться в безопасности, и чтобы его все оставили в покое. И потому тот человек… Алрик принес его в этот лес.
Теперь, когда образы цеплялись один за другой, воспоминания хлынули лавиной, восстанавливая фрагменты его прошлого и выстраивая их в единое целое. Орсино беспомощно закрыл лицо руками, в какой-то детской и абсолютно безнадежной попытке защититься от них, но легче не стало. Мередит. Алрик. Магия крови. Тень.
Как ни странно, от этого последнего воспоминания первый чародей понемногу успокаивался, было что-то привлекательное в мысли, что все самое страшное осталось в прошлом. Впрочем нет, не все.
Интересно, Алрик хоть помнит, зачем притащил его сюда? Наверняка его восприятие как же деформируется здесь, а оно и без того много лет подтачивалось лириумом, регулярными прогулками в Тень безо всяких приготовлений, а впоследствии еще и начавшимися изменениями. Сколько в нем осталось человеческого?
Внезапно ему в голову пришла еще одна мысль, довольно жуткая. Орсино вдруг подумал о том, что теперь он знает, откуда берутся демоны — заблудившиеся в Тени человеческие души, с течением времени изменяющиеся под воздействием собственных пороков. Всегда ли так было? Не бродят ли здесь и души тех, кто когда-то, согласно преданиям, посягнул на престол самого Создателя?
Как бы то ни было, душа Алрика, как и его рассудок, начали изменяться еще при жизни, и первый чародей боялся, что теперь эти изменения вступили в последнюю стадию. Тем не менее, Алрик вспомнил, что обещал защитить Орсино в Тени, и даже о том, что обещал его встретить, и это немного успокаивало.
А вот душа самого Орсино, кажется, не подверглась никаким изменениям - хотя он и помнил, что отдал тело демону в тот последний момент, его сущности эти изменения не затронули. Но это не слишком утешало, первый чародей понимал, что чем дольше он будет оставаться в Тени, тем больше его эмоции и тоска по материальному миру будет подтачивать эту сущность, пока время и местная постоянно изменяющаяся реальность не сотрут все воспоминания. И тогда он станет демоном или духом, подчиненным одной цели и одному желанию. Мысль об этом пугала его. Сколько лет эти несчастные блуждали здесь, прежде чем окончательно утратили свою личность и превратились в воплощение главнейших из своих пороков и добродетелей? Сто лет? Тысячу? Орсино не сомневался, что если тысячу лет бродить по этому размытому видоизменяемому пространству, можно превратиться во все что угодно. Неудивительно, что демоны так рвутся в материальный мир, и так стараются найти себе тело.
Погруженный в свои размышления он не заметил, что больше не один. Бывший храмовник подошел совершенно бесшумно, и опустился рядом с ним прямо на землю, не утруждая себя поисками подходящих камней. Орсино наконец-то смог разглядеть его как следует, и уже немного жалел об этом. Его облик все еще оставался отчасти человеческим, хотя изменения, похоже, затронули все тело. Он казался крупнее, чем раньше, лицо частично обрамляли странные костяные наросты, такие же наросты выделялись и на лбу. Руки храмовника тоже сильно изменились, но первого чародея больше поразили босые ступни, даже по форме уже не напоминавшие человеческие.
Тяжелые форменные сапоги бывший заместитель командора больше не носил — видимо, они больше не налезали на его лапы.... Неестественно вытянувшиеся пальцы были скрючены так, что больше напоминали драконьи, и так же как и руки, они кончались короткими и мощными звериными когтями, подстертыми и пожелтевшими, но все равно выглядящими жутковато.
Неизменной осталась только его ухмылочка, вызывающая желание убраться подальше от этого человека.
«Ну что, насмотрелся?» -несмотря не то, что голос его звучал теперь немного иначе, хрипловато и со странными интонациями, сейчас в нем безошибочно угадывались беззлобно-насмешливые нотки, и у Орсино никак не получалось испугаться как следует. Он не слишком часто видел Алрика в его нормальном состоянии, но знал, что в в те редкие моменты, когда мозг храмовника не был затуманен лириумным порошком, с ним вполне можно было договориться. И у него сложилось впечатление, что несмотря на не слишком привычный вид Алрик был сегодня куда более вменяемым, чем большую часть своей короткой никчемной жизни.
«Если насмотрелся — пойдем, отведу тебя в одно неплохое местечко, тут недалеко. Подыскал специально для тебя». - Храмовник легко поднялся и взял за руку первого чародея. - «Идти-то можешь уже?»
«Могу». - Орсино немного смутился, он обнаружил, что несмотря на все предшествовавшие события ему очень не хочется держаться за руки с этим жутковатым существом. Алрик как будто прочитал его мысли, ухмылка стала еще шире, но хватать Орсино за руку он перестал. Вместо этого он довольно быстро пошел вперед, иногда оглядываясь, чтобы убедиться, что чародей следует за ним. Орсино старался не отставать от него, хотя в мантии быстро идти по лесу было затруднительно — то и дело за длинный подол цеплялись какие-то колючие кустарники и низко растущие ветки. Зато он подметил еще одну странность: при ходьбе Алрик начинал сильно горбиться, как будто передвигаться на двух конечностях ему было не слишком удобно.
Казалось, они не так уж долго шли, но лес вокруг постепенно начал меняться, он оставался таким же неподвижным, но в нем становилось все больше хвойных деревьев, и — к радости первого чародея — все меньше цепких кустарников. Через некоторое время они вышли к покосившемуся деревянному домику, напоминающему охотничий. Остатки давно облупившейся краски настолько выцвели и покрылись грязью, что первоначальный цвет уже было невозможно разобрать, он весь был почти однотонно грязно-серым. Алрик махнул рукой, приглашая его первым войти в дом, и Орсино с некоторой опаской взобрался на высокое крыльцо и подергал дверную ручку. Которая неожиданно легко повернулась.
Дверь была незаперта, а внутри оказалось гораздо уютнее, чем снаружи, чародей даже решил, что ему здесь, пожалуй, нравится. Алрик неслышно вошел следом, прикрывая за собой входную дверь, и отправился изучать помещения. Орсино поймал себя на том, что невольно прислушивается, ожидая услышать стук когтей по полу. Но они почему-то не стучали, передвигался Алрик по-прежнему очень тихо, зато на старом половике осталась хвоя и немного земли от его босых ног. Первый чародей некоторое время разглядывал этот коврик, ощущая смутное недовольство, потом вышел на крыльцо и вытряхнул его. Выглянувший через некоторое время Алрик застал нервно хихикающего мага сидящим на ступеньках и комкающим коврик в руках.
«Что-то случилось?»
«Нет. Просто когда мы дома, ноги тебе придется вытирать». - Теперь в его смехе отчетливо слышались истерические нотки, и храмовник бережно разжал его пальцы, отбирая у него полуистершуюся грязноватую ткань.
«Дом...» - Последнее слово Орсино повторил почти неслышно.
Человек, которого и при жизни не раз называли демоном, ушел обратно в комнату, деликатно прикрыв за собой дверь за секунду до того, как тихий смех за его спиной перешел в такие же тихие сдавленные рыдания.

***
У Орсино было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этой странной посмертной не-жизни. Впрочем, вряд ли это была его заслуга, насколько он знал, к Тени люди вообще привыкали довольно быстро - сначала путаются мысли и воспоминания, границы и очертания предметов кажутся нечеткими, но разум быстро приспосабливается к особенностям этого мира и перестает обращать на них внимание. Но мага по-прежнему беспокоил его спутник, который поселился вместе с ним, гордо сообщив Орсино, что собирается его защищать. По всей видимости, обещание свое он выполнял, по крайней мере никто из предполагаемых обитателей Тени ни разу не потревожил их покой, но первому чародею все чаще приходила в голову мысль, что рано или поздно ему придется защищаться от самого Алрика.
Бывший храмовник вел себя странно, одновременно и похоже и непохоже на себя живого. Иногда он начинал, как раньше, улыбаться своей странной улыбкой, на его наполовину измененном лице она выглядела еще более пугающе, чем раньше. В эти моменты глаза его загорались жутким неземным огнем, казавшимся слабым отблеском того прежнего огня, порожденного лириумом и безумием, и Орсино старался держаться подальше.
Но у него появились новые привычки, еще более пугающие. Он теперь постоянно трогал окружающие его предметы. Созданные изменчивой структурой этого мира, они до определенной степени существовали только в их сознании, и сознание Орсино было достаточно устойчивым, чтобы единожды созданное Тенью изображение закрепилось в нем. Теперь все окружающее — эта простая, скромно обставленная комнатка, выцветшие занавески, хвойный лес в проеме окна были для него не менее реальными, чем в той жизни. Они даже пахли правильно, хвоей, легким запахом запустения, свойственным домам, где долго никто не жил, немного пылью... Да, здесь была даже пыль, и Орсино периодически считал нужным протирать от нее все поверхности, несмотря на то, что с горечью понимал, что Алрик эту пыль не видит.
Для него ее просто не было. Нет, он тоже видел комнату и мебель, и один раз даже выбрался в лес и принес для Орсино охапку веток, усыпанных крупными сладкими ягодами.
Но казалось, мир для Алрика постоянно расплывался в сплошной белый туман и ему приходилось все время сосредотачиваться, напоминая себе о его существовании. Первый чародей тоскливо следил, как его демон бродит по дому, с выражением недоумения на еще почти человеческом лице трогая стены, старенькие деревянные стулья, вышитую салфетку на столе. Это выглядело удручающе. Орсино уже не был уверен, что храмовник приходил к нему во снах с какими-то дурными целями, похоже, чем дальше, тем меньше тот помнил и понимал из своей прежней жизни. Но Орсино он помнил. Чем-то первый чародей задел его душу, еще тогда, и после смерти, когда Алрик лишился лириума — основы своего существования, это почему-то всплыло в его памяти. И казалось, ему необходимо было хотя бы иногда видеть эту единственную ниточку, все еще связывающую его с реальным миром, чтобы сохранить что-то из своей прежней жизни.
Остальное храмовник припоминал с трудом, хотя вспомнив что-то внезапно начинал пересказывать свои воспоминания, бессвязно и торопливо, как будто боялся, что они снова исчезнут. В основном это были довольно старые истории, о его детстве и молодости, о том, как он только пришел в орден. Изредка в них проскальзывала Мередит — еще совсем молодая, только пришедшая на этот пост, еще реже — другие храмовники. Эти рассказы иногда были очень некстати, особенно по ночам, когда он почти вытряхивал из постели сонного первого чародея, поймав очередной обрывок рассыпающейся памяти. Но Орсино никогда не прерывал его, молча кутался в одеяло, глядя в эти воспаленные горящие глаза, и слушал. Впрочем, прояснения у бывшего заместителя командора были недолгими, довольно быстро он сбивался и замолкал, глядя куда-то мимо него совершенно пустыми глазами. И обычно после этого он начинал ходить по комнате и трогать находящиеся в ней предметы, пытаясь снова сфокусироваться на ускользающей реальности. В одну из таких ночей Орсино, не выдержав, обнял его, забыв о том, что этот человек последние несколько лет был его непрекращающимся кошмаром. Алрик вцепился в него, как в последнюю надежду, короткие звериные когти на его деформированных конечностях больно впились в плечи первого чародея.
«Все в порядке» - неуверенно шепнул Орсино, стараясь не обращать внимание на боль.
Дыхание храмовника было сейчас тяжелым и прерывистым, на лице застыло такое страдальческое выражение, что жалость к нему временно вытеснила все остальные эмоции. Он осторожно разгладил пальцами глубокую складку между сведенными бровями демона, чувствуя, как тот расслабляется от его прикосновений. Когти его тоже разжались, и он поднес свои изуродованные руки к глазам, удивленно разглядывая капли крови Орсино на кончиках пальцев.
«Я сделал тебе больно?» - В голосе Алрика не слышалось ни раскаяния, ни желания извиниться, только некоторое удивление.
«Ничего страшного».
«Дай я взгляну»
Орсино хотел ответить, но Алрик уже по-хозяйски расшнуровывал его рубашку, обнажая небольшие, но глубокие ранки от своих когтей. Сидеть спиной к демону, пусть даже не до конца утратившему человеческий облик, было не слишком приятно, но первый чародей молчал, убеждая себя не бояться. Бывший храмовник не делал ничего из ряда вон выходящего, он просто бережно протирал эти ранки смоченной в воде чистой ветошью, пытаясь остановить все еще выступающие капельки крови.
«Толку от этого, конечно, немного...» - Алрик наконец-то оставил в покое первого чародея, задумчиво разглядывая ветошь. Все еще немного нервничающий Орсино воспользовался этой паузой, чтобы повернуться к нему лицом, и хотел уже привести в порядок одежду, когда Алрик улыбнулся почти привычной своей безумной улыбкой и внезапно подался вперед, обнимая его снова. Орсино не успел даже толком испугаться, храмовник несколько секунд подержал его в своих медвежьих объятиях, крепко прижимая к себе и положив пальцы на отметины от собственных когтей, а потом так же внезапно отпустил. И с видимым удовольствием облизал с пальцев кровь, не обращая никакого внимания на нервно попятившегося мага. Когда он снова поднял голову, Орсино с облегчением отметил, что ярко разгоревшиеся в глазах его демона искры безумия уже гасли, отступая глубоко вовнутрь, как обычно. Теперь он виновато нахмурился, глядя на сжавшегося в углу перепуганного чародея, немного подумал, и шагнув к Орсино набросил покрывало на его узкие плечи. Тот рассеянно закутался, понимая, что ничего более близкого к извинениям ждать не следует.
«Не бойся. Тебе не нужно бояться меня, ты здесь в безопасности»
Эту фразу про безопасность Алрик повторял очень часто, первый чародей уже начинал думать, что и он сам, и эти обещания защитить его были скорее якорем, удерживающим разрушающийся разум храмовника, и потому он с таким упорством снова и снова цепляется за них. Это тревожило. Сколько времени пройдет, прежде чем этот якорь перестанет действовать? Что останется тогда от личности Алрика, и останется ли вообще хоть что-нибудь?
Если его сознание изменяется так же сильно, как и его тело — вряд ли.

***

Орсино многому учится здесь, и ему даже немного жаль, что он не сможет передать эти знания другим магам. Он уже не помнит, сколько времени прошло с тех пор, как он впервые переступил порог этого дома. Год, два, может быть больше? Дни здесь были похожи один на другой, но первый чародей находил способы сделать приятной эту размеренную полуреальную жизнь. Он научился добывать то, что ему нужно — например, книги. Ежеминутно изменяющийся мир Тени легко подстраивался под его запросы, достаточно было закрыть глаза и чуть-чуть поменять в голове картину реальности, представив нужный предмет на нужном месте. Теперь дом выглядел несколько иначе, но изменения были незначительными, стали выше окна, больше не отслаивалась местами штукатурка, под окном завелись крошечные яркие цветы. На письменном столе не переводились бумага и чернила. Потихоньку первый чародей начал записывать свои наблюдения о свойствах этого мира, населяющих его демонах и об изменениях, превращающих в них человеческие души. Писать последнее было тяжелее всего, невыносимо тяжело.
Алрик продолжал меняться, и физически и духовно, но он все еще пытался заботиться об Орсино на свой странный неуклюжий манер, а Орсино как мог заботился об Алрике. Сейчас у храмовника все чаще случались приступы беспамятства, сопровождающиеся звериной яростью, и чувствуя начало этих приступов он уходил как можно дальше в лес, опасаясь причинить ему вред. Первый чародей тосковал и волновался, ожидая своего демона, пока не начинал думать что лучше один раз уйти за ним, чем сутками сидеть здесь и сходить с ума от неизвестности.
Однажды он спросил у храмовника, что он делает там, в лесу, и получил краткий ответ: «Охочусь». После этого желание подробно расспрашивать его пропало. Впрочем, Алрик все чаще отвечал односложно, ему теперь трудно было выговаривать человеческие слова, и иногда маг уже не мог разобрать, что тот пытается сказать.
Больше всего он боялся, что с одной из этих прогулок Алрик не вернется, это было бы концом для них обоих. Стремление защитить Орсино удерживало сознание Алрика, кое-как скрепляя в единое целое осколки его личности, но и Орсино, в свою очередь, не смог бы сохранить рассудок, если бы не необходимость оберегать Алрика от полного разрушения .
Теперь храмовник был для него таким же якорем.
В этот раз ожидание затянулось почти на неделю, и Орсино с каждым днем все дальше уходил в лес, пытаясь разыскать его. Эти поиски ничего не давали, к ночи он возвращался обратно, полностью вымотанный, и в доме снова всю ночь горели свечи - он надеялся, что огонь привлечет внимание демона и тот вспомнит о его существовании.
Но сегодня вечером огоньки свечей привели в дом другого гостя, совсем нежданного. Орсино настороженно прислушивался к скрипу половиц, подбирая в голове подходящие заклинания, но когда дверь открылась, разом позабыл их все.
На пороге стоял Каллен. Его шатало, светлые глаза глубоко запали, щетина сильно отросла и выглядела совсем неряшливой, но все же это был он.
«Я... За тобой пришел».
«Как?!»
«Да примерно так же, как Алрик сюда ходил» - храмовник хрипло засмеялся и тут же закашлялся, привалившись к стене. - «Я много чего прочитал за эти три года, и его записи, и исследования этого Квентина твоего... И еще кое-что запрещенное».
Орсино растерянно смотрел на него, не зная что ответить. Зрачки Каллена тускло отсвечивали синим, и этот отсвет был слишком знакомым, чтобы не напугать первого чародея. Неожиданно неприятно было видеть его в этих глазах. Храмовник медленно шагнул вперед, протягивая ему руку, но Орсино инстинктивно отшатнулся, и торжественное выражение в глазах Каллена постепенно вытеснялось удивлением.
«Ты что? Не бойся, это же я... Я все устроил, подготовил ритуал, я вытащу тебя отсюда...»
«Какой ритуал?»
«Тот самый, который Квентин не успел провести до конца. Но ему было сложнее — он хотел в точности восстановить внешность покойницы, поэтому собирал ее по кускам. Мне это не нужно, я просто хочу, чтобы ты был жив, понимаешь? И я нашел подходящее тело, живое...»
Орсино в ужасе попятился назад, храмовник перехватил его взгляд и заговорил быстро и взволнованно.
«Нет, что ты! Никакого криминала. Там ребенок один, необученный маг... Блуждал по снам, однажды не вернулся в свое тело. Мать принесла его в Круг, и я пытался спасти его, в самом деле пытался! Но никто из наших магов не смог найти его душу в Тени. Должно быть, его уже съели демоны».
«А тебе не приходило в голову, что этот ребенок все же может однажды вернуться?» - маг говорил тихо, нетерпеливость и странное горячечное волнение Каллена пугали его.
«Он не вернется! Я сделал для его спасения все что мог !» - теперь Каллен, кажется, начинал злиться - «Нет никаких шансов, что он когда-нибудь вернется».
Орсино покачал головой, все это отдавало магией крови и сомнительными сделками со своей совестью, и это было так не похоже на прежнего Каллена...

Каллен действительно начинал злиться. Он слишком долго готовился, слишком много пришлось сделать такого, что противоречило всем его принципам — ради Орсино. Но Орсино, судя по всему, не горел желанием вернуться в реальный мир. И ведь Каллен почти ничего не рассказал ему, ни о том, какая поганая черная магия задействована в этом ритуале, какая мощная, ни о том, сколько лириума понадобилось для того, чтобы вот так запросто стоять здесь рядом с ним. Он был уверен, что сможет вытащить Орсино, но вот сможет ли он сам вернуться назад? Он даже не знал, дышит ли сейчас его тело, после такой дозы — слишком уж быстро его вышибло в эту псевдореальность.
Его внимание неожиданно привлек странный шорох из-за двери, сопровождающийся радостным возгласом Орсино. Каллен оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть как на него прыгнуло непонятное существо. Наверное, разновидность демона — крупное, сильное, с плоской мордой и гладкой серой кожей, покрытой темными наростами. На спине эти наросты срастались в сплошной гребень, оканчивающийся на затылке у зверя. Это было все, что он успел разглядеть, отпрыгивая в сторону. Потом оно бросилось снова. Понимая, что отступить еще раз он не успеет, Каллен приготовился принять бой, но зверь сделал нечто невообразимое — сомкнул свои когтистые лапы на горле противника, пытаясь его задушить. На несколько секунд храмовник просто оторопел — он только сейчас разглядел его глаза, в этих глазах плескалась ярость, но они были осмысленными. Каллен мог поклясться, что это глаза человека, и он даже мог назвать имя этого человека. Его руки оказалось почти невозможно разжать, существо, в которое превратился Алрик, было нечеловечески сильным.
Он с трудом высвободился из стальной хватки и все же умудрился выхватить оружие. Теперь перевес был на его стороне, демон был быстрее и сильнее, но на обнаженный меч бросаться явно не собирался. Каллен наугад сделал быстрый выпад, его противник увернулся от основного удара, но его серую кожу распорола длинная царапина. Демон отпрыгнул в угол и оскалился.
К ужасу и удивлению храмовника, Орсино бросился между ними, закрывая собой чудовищную тварь, и его лицо приобретало знакомое упрямое выражение.
«Что ты творишь?» - Каллен был совершенно потрясен.
«Пожалуйста, уходи. Я все равно никуда не пойду, останусь здесь с ним» - Орсино вскинул подбородок, в глазах его застыла какая-то болезненная отчаянная решимость.
«Ты с ума сошел?!»
«Я люблю его».
Демон поднялся на задние лапы — оказывается он еще способен был стоять почти прямо — и прижал к себе первого чародея, осторожно и бережно. Орсино обнял его в ответ, уткнувшись лицом куда-то в основание шеи бывшего храмовника, даже сгорбившись тварь была на голову выше его. Каллен с ужасом смотрел на эти жуткие когти на спине мага, на широкие заостренные уши твари, по форме напоминающие волчьи, и пытался понять. Потом медленно поднял меч.
«Не позволю». - Орсино по-прежнему говорил спокойно и решительно, и на кончиках его ногтей уже заплясали синие огни сплетаемого заклинания, но демон неожиданно остановил его. Просто накрыл рукой его пальцы, и Орсино торопливо погасил ледяной огонь, опасаясь его обжечь.
«Нет, Орсино» - странное дело, но в хриплом грохочущем голосе демона явственно проступала нежность, и нежность читалась в ответном взгляде первого чародея. - «Я сам разберусь с ним. Честный поединок».
При последних словах демон ухмыльнулся, обнажая крепкие желтые зубы, и на какой-то момент просто до дрожи напомнил прежнего Алрика.

Храмовники ушли разбираться в лес, оставив Орсино в одиночестве, но на этот раз ждать пришлось недолго. Крупная серая тень неслышно проскользнула в дверь, и лицо бывшего первого чародея как будто озарилось внутренним светом.
«Ты вернулся!»
Демон тяжело опустился перед ним на колени, положив деформированную голову на подлокотник кресла. Замирая от счастья, Орсино гладил жесткую шерсть, по-прежнему густо растущую на голове Алрика до основания гребня, и его мысли сами собой неторопливо перебирали уютные домашние дела, выбирая самое важное. Столько всего нужно будет сделать, им обоим.
Завтра будет новый день.