На ботах шпорами бряцая, на бал ввалился государь
Ну что, пусть и тут будет? 
Название: DA2 Act4: Justice
Автор: Rattsu
Переводчик: Rabastanka aka Redhat
Бета: Trishka
Ссылка на оригинал: здесь
Разрешение на перевод: получено
Категория: Dragon Age 2
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: м!Хоук/Андерс, Изабелла, Фенрис
Жанр: slash, drama, adventure
Аннотация: После битвы в Казематах Хоук и Андерс бегут из Киркволла на корабле Изабеллы, стараясь справиться с исходом своих решений. Динамичная история любви и приключений, ставшая романом.
Предупреждения: слэш, сцены откровенной жестокости и секса, ненормативная лексика в небольшом количестве.
От переводчика: Автор перевода играет в английскую версию ДЭ2, поэтому может напутать с игровыми терминами. Если обнаружатся подобные ошибки, буду благодарна за помощь!
Статус: закончен
Статус перевода: в процессе
1. Океан Амарантайна
Их грубо швыряло на волнах; корабль мчался на север, подгоняемый штормом и дурными намерениями. Хоук, мертвый для всего мира, валялся на койке, свесив руку и скребя пальцами по полу в такт корабельной качке. Он был бы рад забыться сном без сновидений, но после того, что случилось в Киркволле, никто из покинувших город не будет спать спокойно.
— О, ради… Просыпайся, Хоук! — раздался возглас; раздражение и ривейнский акцент пробились сквозь туман окутавшей его дремоты.
— Уходи, Изабелла, — пробурчал Хоук, но качавшийся корабль подвел его, а особенно яростная волна почти скинула на пол. — Дыхание Создателя… — пробормотал он, нехотя открывая глаза. — Скажи честно — мы тонем? Зачем ты пришла меня будить? Утонуть во сне в наши дни — совсем неплохой выход.
Изабелла закатила глаза.
— Не будь ребенком, Хоук! Знала бы, какой ты никудышный матрос, в жизни не взяла бы на борт! Неделю не выведу запах рвоты из каюты!
— Запах хотя бы подходит к цвету штор. Я всегда считал, что ты слишком высокого мнения о вкусе Кастильона. — Понадобилось некоторое усилие; наконец Хоук перебросил длинные ноги через край койки и сел. — Горчица, — проворчал он. — Какое везение — я видал плесень более здорового цвета.
— Не кидайся камнями, дорогуша, ты и сам не очень-то цветешь. — Игриво ухмыльнувшись, она бросила ему рубашку.
— Ты назвала меня дорогушей, — так мы тонем? Кунари дышат нам в задницу — или, может, храмовники? — Хоук поморщился, натягивая рубаху. Его синяки посветлели до пестрой желтизны, но, когда тебя дубасят гигантские ожившие статуи, боль въедается гораздо глубже.
— С каких это пор мое ласковое слово становится вестником смерти? — невинно спросила Изабелла.
— С тех пор как я понял, что ты ластишься только когда тебе что-нибудь нужно. Обычно потом это «что-нибудь» кусает меня за задницу.
— Ты сам нарываешься — задницей и услугами. Ну правда, Хоук, ты весь такой циник, бывалый и задира, а на деле вечно преувеличиваешь.
— Кто бы говорил, Изабелла, — Хоук потер лицо, покрытое жесткой щетиной. Он чувствовал себя грязным, телом и душой. — Ты могла бросить нас с Андерсом, как только мы покинули Киркволл.
— А ты мог уйти с остальными, когда мы высадились в Ферелдене, но нет, все-таки решил шататься поблизости. Я дала слово, Хоук: на этот раз я с тобой до конца, даже если приходится везти тебя с дружком-психом на север.
— Он не псих! — возразил Хоук, но тут же поправился: — Ладно, может и чокнутый, но не всегда. Я из-за него и не ушел с остальными.
— Похоже на правильный выбор. Леди Мужичка была готова повесить его на гроте, а Андерс выглядел так, будто вот-вот позволит ей это сделать.
— Знаю. Пафосный идиот-отступник, он же все просчитал, да? Встать в позу, начать войну, погибнуть мучеником, не заботясь о том, что…
— Хоук, — перебила Изабелла, — ты точно хочешь говорить об этом со мной?
— С ним не получается! — устало воскликнул Хоук. — Создатель свидетель, я пытался.
— Значит, попытайся еще. На тебя не похоже бросать что-то или кого-то, даже если они полные идиоты — к примеру, Меррил или я. А теперь одевайся, вали на палубу и поговори с ним, иначе — клянусь, будешь драить трюм до конца путешествия.
***
На палубе ветер дул так сильно, что на мгновение остановил Хоука, но от свежего воздуха хотя бы перестало мутить. Паруса хлопали над головой, и он задумался, безопасно ли поднимать их все во время бури, или Изабелле просто так нравилось. Это Хоук мог понять: она вернулась в океан, свободная, с быстрой шхуной под ногами, а он чувствовал себя не более чем грузом. Он не впервые пожалел о том, что принял предложение Изабеллы. Это казалось забавной идеей за кружкой эля в «Висельнике», но вправду очутиться здесь — совсем другое дело. Море было бескрайним, беспощадным, полным воспоминаний о том первом, паническом бегстве из Ферелдена в Киркволл. Вот только теперь — пока — обошлось без ведьмы-перевертыша. Был только идиот-отступник; опираясь на перила, он стоял и пристально смотрел на волны, как стоял и смотрел всю неделю их пути. Хоук уже перестал бояться, что маг прыгнет за борт: в самоубийстве не было ни справедливости, ни тем паче возмездия.
—Ну, — с наигранной бодростью в голосе начал Хоук, — ты как? Достаточно пялился, чтоб призвать из долбанной пучины хоть клочок земли?
— Нет, — ответил Андерс тем же фальшивым радостным тоном. — Решил держаться от этого подальше. Призывы у меня как-то не получаются, не в долгосрочной перспективе.
— В смысле? То есть, вымани ты какую-нибудь симпатичную скалу, она бы треснула, сгорела и утонула, как только бы мы ступили на нее? — Хоук прислонился к перилам рядом с магом, радуясь хоть какой-то опоре в бушующем океане.
— Не так скоро; думаю, скала бы дождалась, пока мы уснем в твоей палатке. Нельзя недооценивать иронию судьбы. — Губы Андерса искривила слабая улыбка, вокруг глаз проступили морщинки. Он уже давно не улыбался и тем более не шутил.
— Тебе лучше? — Хоук был готов лягнуть себя за это. В мыслях фраза звучала куда лучше: легче, забавнее, и уж точно без волнения и отчаяния, которые наполнили слова, стоило их произнести.
— Нет, — последовал короткий ответ. Андерс снова сдвинул брови; хмурая складка залегла глубоко, как будто никуда и не пропадала. — И не думаю, что мне должно быть лучше.
— Во имя любви Андрасте… — проворчал Хоук. — Мы это уже проходили. Я не убью тебя за неудачную попытку все исправить, и не буду стоять в сторонке, пока любимый человек собирается выбросить вон последние крохи своей жизни.
— Вряд ли это еще моя жизнь, — оправдывался Андерс, но слова шли скорее по привычке, чем от души. — Справедливость…
—… что-то больше не вылезает, — перебил Хоук. — И хватит называть его Справедливостью. Он тут не при чем, это была Месть.
— Ты прав, — вздохнув, согласился Андерс. — Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я же говорил с ним — со Справедливостью — еще в Амарантайне, до того, как мы соединились. Мы обсуждали различия между духами и демонами, и он сказал, что демоны — это духи, которые пали жертвой своих желаний. Духи же остались чисты. Я спросил, чего же он хочет, раз у него нет никаких желаний. Он жарко отрицал это, но когда я принял его в себя… — Маг повернулся спиной к перилам и лицом к Хоуку — наверное, впервые за многие дни. — Теперь у него есть желания, и они ужасны. Я его испортил: теперь он Месть, и я держусь из последних сил, чтобы не пойти к Изабелле и не попросить вернуть нас обратно в порт.
— Обратно в порт — зачем? Возглавить революцию? Что-то я сомневаюсь, — Хоук повысил голос и сделал шаг вперед: достаточно близко, чтобы дотянуться и обхватить упрямца, поцеловать его. Но он этого не сделал.
— Задумал пасть дурацкой жертвой?
— Жертва была бы полезнее для нашей цели! Кроме того, я заслуживаю смерти, — уже громче возразил Андерс. Теперь в его тоне была хотя бы злость, а не сплошное отчаяние.
— А я заслуживаю, чтобы любимый обращался со мной как со взрослым, а не с олухом, которому нельзя доверить ни одно решение! — со злостью было легче держать лицо, сделать еще один шаг и продолжать. Создатель, он что, превращался в Фенриса?
— Я люблю тебя, Хоук, не сомневайся в этом, но ты не маг, — столкнувшись с его яростью, Андерс чуть отступил. Ветер трепал куртку с отделкой из перьев, взъерошил собранные в хвост волосы. — Ты не можешь как следует понять…
— Ох, заткнись, Андерс, просто заткнись! — Андерс пятился, а Хоук только наступал. — Моя родная сестра — маг, и она в бегах из-за того, что ты натворил. Я любил Меррил как сестру, и теперь, когда ее племя погибло, она так же беззащитна, как Бетани. Я любил их обеих, обещал матери о них заботиться, а вместо этого я тут, на корабле, с еще одним магом, которого люблю вопреки тому, что он полный идиот, а они обе тем временем просят убежища у короля Ферелдена! Меня искушали демоны, я ушел в Тень и убил — да, убил! — мальчика, который умолял меня об этом, лишь бы демоны не являлись ему в кошмарах каждую ночь! Может, я и не маг, может, у меня нет силы, которой вы бросаетесь тут и там, но Создателем клянусь, я вытерпел достаточно ваших бед, чтоб ты не называл меня чужаком. Меня повесят за то же, что и тебя!
— Я… не догадывался, что ты так себя чувствуешь, — Андерс выглядел таким же ошеломленным, как Хоук; приступ ярости был внезапным, как вспышка молнии. Обычно они скрывали чувства за тщательно возведенными стенами из шуток — сейчас оба были откровенны до боли.
— Честно? Я тоже не догадывался, — Хоук вздохнул и отвернулся. Смотреть на море было приятнее, чем на лицо, которое хотелось и угостить кулаком, и поцеловать. — Извини, просто… я люблю тебя, но иногда ты доводишь до белого каления.
— Ты все время повторяешь — любовь. Ты вправду можешь говорить так после того, что я сделал? — это был голос человека, жаждущего осуждения, приговора. Но Хоук не собирался давать ни то, ни другое.
— После того, что сделал он, а не ты. И я, заметь, тоже не без греха. Я сделал Фейнриэля Усмиренным, Карвер и мама погибли из-за меня. Если бы я тогда воспротивился Меррил, ее племя бы выжило — Хранительница, все остальные.
— Да, ты ошибался, но это были всего лишь ошибки, — Андерс сделал жест, как будто хотел дотянуться и положить руку Хоуку на плечо, но тот не мог этого позволить, не сейчас. Взорвать церковь — это была не ошибка, не оплошность, не небрежность. Это было преднамеренное действие, чтобы вырваться из тупика, заставить людей сделать выбор над трупами тех, кто пытался идти на компромисс. Они оба это знали, но Хоук не был уверен, что лучше: убивать из высоких целей или по личным мотивам вроде злобы или мести. Какая, в сущности, разница — покойник есть покойник. Он не мог принять решение Андерса и порой задумывался, сколько давящей на плечи вины ощущал за то, что так ни разу и не спросил, что все-таки происходит. Пожалуй, в этом он и был повинен… как и во многом другом: в вещах, которые хотелось, но невозможно было назвать ошибками.
— Фенрис не был ошибкой, — нехотя признал Хоук. — Когда он встал на сторону храмовников… Создатель, я сказал ему следовать велению сердца, но я думал… что дружбы или уважения, или чего-нибудь еще будет достаточно, чтоб он хотя бы не обнажил против нас меч. Знаю, ты терпеть его не мог, но Фенрис не заслужил такого конца. Он мне нравился… не так уж он был плох для упрямого придурка.
Андерс выглядел слегка раздосадованным. Он прекрасно знал: в первые месяцы знакомства между бывшим рабом и ферелденским беженцем могло быть и что-то большее, чем просто уважение.
— Фенрис был бы рад прикончить меня или заковать в цепи, когда я еще был лишь отступником-целителем в Клоаке!
— Ну, с «прикончить» ты переборщил, а вот цепи… о, Создатель, даже острить больше не могу, шутки стали тупее, чем у Авелин. — И все же, в шутках было хоть какое-то «пристанище для проклятых». Может быть, его, Хоука, последние слова сойдут за меткую ремарку; оставалось надеяться, что Варрик добавит что-нибудь эдакое в свою книгу.
— Варрик еще удивлялся, куда делось мое чувство юмора, — усмехнулся Андерс. — Я бы подкинул ему пару указателей… будь Варрик здесь.
— Да, я сам по нему скучаю. Правда, смешно — десять лет прикрывал меня с тыла, а теперь исчез. А я все жду, что он ввалится к нам с новой небылицей и колодой карт. Ты же знал, сколько он сделал, чтобы держать Хартию подальше от клиники?
— Я не дурак. Просто непонятно, что он с этого имел и какие сказки рассказывал.
— Ты о том, герой ты или злодей?
— О, не сомневайся, Хоук, герой у нас ты. Варрик умеет выбирать героев. Но вот кто я — дурное влияние, причина твоего трагического падения, или красавец-отступник и возлюбленный, который открыл тебе глаза на положение магов — тут я не совсем уверен.
— Насчет красавца не волнуйся.
— Смейся сколько угодно — за последние недели я постарел на десять лет, а еще не мылся с самого Ферелдена.
— Теперь хоть ясно, почему Изабелла все время ноет насчет мытья. Я бы имение отдал за горячую ванну. — «Если б оно у меня еще было», — поморщившись, заметил Хоук. Потеряно уже два дома, две семьи — раньше он не задумывался, что близкие друзья постепенно, с годами, стали ему родными. Не всегда между ними царило согласие, но все равно они были семьей. Создатель, значит Фенрис в ней занял место Карвера? Похоже, ему не слишком везет с братьями…
— Вот про шляпы я так и не понял, — сказал Андерс, уводя его с пути мрачных мыслей. — Ты когда-нибудь видел, чтоб она их носила?
— Нет, если задуматься, то не видел! — Хоук умолк, чуть повернув голову; Андерс рядом снова оперся на перила. Он улыбался, и Хоук вдруг понял, как соскучился по этой улыбке.
— Мне не хватало этого. Не хватало нас.
— Я не был уверен, есть ли еще «мы». Не после того, что я сделал. — Маг произнес эти слова так тихо, что ветер мог унести, заглушить их, но Хоук знал, к чему прислушиваться.
— То, что я сказал тогда, в Киркволле, было серьезно, — ответил Хоук. Слова, брошенные сгоряча, когда мир вокруг них рушился; время делать не всегда правильный, но правдивый выбор.
— А я-то решил, ты сказал это потому, что думал не выбраться из Казематов живьем — еще и с волками Мередит на пороге. — Андерс до сих пор не мог вспоминать ее без злости.
—Ну, мы же выбрались. Правда, Изабелла на корабле куда страшнее, чем на суше — так пялится с тех пор, как я сплю один… Я боюсь за свою добродетель, — сказал Хоук, копируя интонации Себастьяна.
— Добродетель? — ухмыльнулся Андерс и продолжал с робкой надеждой: — Уверен, она тебя уже окрутила. Вряд ли Изабелла так старается из-за одной вашей ночи пять лет назад.
— Она делает это не ради любовника, а ради друга. Думаю, с Изабеллой такое редко бывает, только не говори ей, что я так сказал, — шепотом добавил Хоук.
— Не буду. Она сама со мной больше не разговаривает, просто… смотрит и бычится.
— Она не сильна в… проявлениях чувств, так она это называет. Вообще-то, в последнее время все крутится вокруг тебя. Честно, у меня с чувствами тоже не особо, но мы все-таки разговариваем, значит… наверное, я хоть что-то делаю правильно.
— Да, ты… прав, — тихо вздохнув, согласился Андерс.
— Тогда что дальше? Только обещай, что не превратишься опять в задумчивую статую — иначе в следующий раз я просто вылью на тебя ведро морской воды или сделаю что-нибудь еще.
— Разве это самое страшное, что ты можешь предложить? — спросил Андерс, подняв брови.
— Мы на корабле, вокруг океан. У меня очень маленький выбор… не могу же я грозиться, что привяжу тебя к кровати, намажу ноги сметаной и посажу на них кота!
— Бедный Сэр Мышелов! Интересно, что с ним стало…
— Наверняка он в полной безопасности. Кто бы ни занял твою лечебницу, ему понадобится хороший крысолов. Клоака не меняется.
— Люди меняются. — Андерс чуть нагнулся вперед, сопротивляясь качке. — И я не знаю, кем… чем становлюсь.
— Сейчас ты больше похож на того, в кого я влюбился, чем весь последний год, — сухо заметил Хоук.
— Это Спра… то есть, Месть. Думаю, ты прав, — признал Андерс. — Вот в кого он превратился, целиком и полностью. Но на корабле его ничто не задевает, и дух… наверное, насытился, это подходящее слово. Пока он сыт, я стараюсь не думать о том, что его огорчает. Но когда мы достигнем берега, я ничего не смогу обещать.
— Значит, начнем отшельническую жизнь? — предложил Хоук. — Изабелла найдет нам где-нибудь милый островок, будем играть в любовников, потерпевших кораблекрушение. Ну, хоть несколько лет…
— Пойми меня правильно: я бы обожал тебя, заросшего бородой и в лохмотьях, но я не могу. Не смогу избежать грядущего, — теперь Андерс был до смерти серьезен. — В Тедасе поднимется война, она ляжет на мои плечи. Я должен быть там и буду там. Есть вещи, Хоук, которые важнее нас двоих.
—Только нас не двое, — резко заметил Хоук, — а трое. Ты все время говорил, что вы со Справедливостью слишком сплелись, что невозможно разобрать, где начинается один и кончается другой, но это не так. Есть грань, Андерс, — может, ты не видишь ее, зато я вижу. Она в том, как ты говоришь, как прикасаешься. И если ты вправду серьезен насчет всей этой борьбы за свободу магов, ты должен что-то с этим сделать. Все дело в людях или в духах? Потому что пусть я согласен, что каждый мужчина, женщина и ребенок достойны свободы и хоть капли счастья — неважно, маги они или нет — мне трудно переварить приказы от духа. Это одержимость, называй как хочешь, и не я один так думаю.
— Ты с самого начала знал, кто я! Я никогда этого не скрывал… — запротестовал Андерс.
— Речь не о нас с тобой, — перебил его Хоук. — Ты сам сказал, это стало важнее нас. Я люблю тебя, вопреки тому, кто ты и что натворил. Я счастлив быть в бегах вместе с тобой, но война? Я был бы рад, горд сражаться рядом с тобой, но со Справедливостью? — Он махнул рукой, как будто прогонял кого-то, затем продолжал: — Тут я согласен с Изабеллой. Справедливость прост, мир сложен, а теперь, когда он больше дух мести, чем чего-то еще… гори весь мир огнем, ему наплевать. А мне, знаешь ли, здесь нравится, хоть мир и не идеален.
— Тогда что мне, по-твоему, делать? — с опаской спросил Андерс, но сейчас это действительно был вопрос, а не утверждение вроде: «ничего тут не поделаешь». Уверенность поколебалась, стала чем-то другим. — Я принял в себя духа и изменил нас обоих. Этого не исправить.
— Уверен? В Киркволле ты даже не хотел это обсуждать, но был то ты или Месть? — Хоук надеялся на последнее; Создатель, как же он надеялся! — Раз ты говоришь, что дух уснул, используй это время и подумай. До Ривейна еще неделя, если погода продержится. Потрать ее с толком, подумай, прошу тебя. Ты целитель, Серый Страж, отступник и одержимый — если кто-то справится со всем этим лучше тебя, я буду рад знакомству.
— Я тоже, — Андерс улыбнулся: немного неуверенно, но в его взгляде было что-то, чего Хоук не видел уже очень давно. Надежда. — Здесь я чувствую себя не в своей тарелке.
— Это все море, — ответил Хоук, скорчив кислую мину. — Понятия не имею, как Изабелла его выносит. Кажется, оно вот-вот меня проглотит.
— Как тебе это удается? — Андерс покачал головой, на губах играла удивленная улыбка. — Берешь совершенно жуткую ситуацию и убеждаешь, что из нее выйдет что-то хорошее.
— Я начал верить в варриковы сказки о своей персоне. Остальное было легко, — промолвил Хоук, кое-как изобразив привычную дерзкую ухмылку. — Вообще-то…
Он так и не смог договорить, потому что маг вдруг оказался в его объятиях. Поцелуй был внезапным, столь же неожиданным — или, напротив, долгожданным — как тот первый, в клинике, много лет назад; а еще таким же голодным и с примесью отчаяния.
2. Интерлюдия. Океан
Предупреждение от автора: в этой главе описан секс между мужчинами, так что если это не для вас, просто пропустите интерлюдию. Она не особенно важна для развития сюжета.
—Ты уверен? — задыхаясь, спросил Андерс. Поцелуй прервался, руки мага запутались в рубахе Хоука.
— Ни капельки не уверен, — ответил Хоук. Отчего-то его голос дрожал: возможно, от желания, скорее всего, от досады, и уж точно — от страсти.
— Скажешь мне уйти, и я уйду, — сурово нахмурившись, произнес маг. Однако он не делал никаких попыток отстраниться или отпустить Хоука.
— Мы на корабле, — ответил тот, осыпая поцелуями подбородок, покрытый светлой щетиной, — посреди океана. Ты никуда не сможешь удрать, а если бы и мог… Создатель, почему ты всегда заставляешь меня принимать решения? — последние слова он сердито прошипел магу на ухо; объятия стали еще крепче.
— Потому что я себе не доверяю: не могу поступить как надо и оставить тебя, — признался Андерс. — Я все собираюсь уйти, но никак не получается. Ты не должен меня любить.
— Разве я произвожу впечатление человека, который поступает как надо? — Хоук слегка отстранился, чтобы посмотреть Андерсу в глаза. — Хватит меня защищать, я…
Ветер вдруг изменил направление, шхуна накренилась, и Хоук почувствовал, что теряет равновесие. Споткнувшись, он навис над перилами и глубинами океана. Ужас пронзил его насквозь как стальной клинок: он представил себе, как падает, захлебывается, тонет… и тогда Андерс сумел удержать их обоих.
— Так о чем ты говорил? — поддразнил его маг, хотя по лицу было видно, что он тоже испугался.
— Беру свои слова обратно, — ответил Хоук, высвобождаясь. Он ненавидел суда, ненавидел волны: они нарушали равновесие, во всех смыслах, но из объятий было сложно сбежать. — Защищай меня от чего угодно: от шторма, порождений тьмы, смерти… Создатель, я увлекся, да?
— В каюту? — не обращая внимания на болтовню Хоука, предложил Андерс. Неутихающий ветер совсем растрепал его светлые волосы, взлохматил черные перья на куртке.
— Создатель, да, — кивнул Хоук и нетвердой походкой направился к двери. Он взглянул вверх — Изабелла задорно подмигнула с полубака. Возможно, теперь она оставит его в покое.
***
— Я видел, как ты сражался с дюжиной порождений тьмы, стоя на узком уступе над лавой, но ни разу не видел, чтоб ты так спотыкался, — дразняще заметил Андерс, когда они уже были внутри, в безопасности, и разбойник оказался прижат к стене.
— Уступы не двигаются, — пробормотал Хоук, занятый завязками и ремешками на куртке отступника. — Проклятье! Знаешь, не так-то легко забраться к тебе в штаны!
— Ты думаешь об Изабелле, — протянул маг. — К тому же, кто бы говорил, о сэр в колючей броне!
— Я об отношении, а не об одежде. — Он наконец-то разделался с последним ремешком и стащил с мага треклятую куртку в перьях.
— И я о том же, — усмехнулся Андерс.
— Наглый отступник, — буркнул Хоук, прижимая его к себе для нового поцелуя— на этот раз без перышек.
Создатель, как же он скучал по этому! Как не хватало возможности просто забраться Андерсу под рубаху, чувствуя пальцами его кожу. Меррил была права, в Киркволле все было жестким, холодным: камни, латы, интриги, стычки и надвигавшаяся гибель. Хоук не отдавал себе отчета, как сильно полагался на Андерса, как тот поддерживал его, особенно после смерти матери. Друзья — это друзья; какой бы веселой ни была партия в карты и стакан-другой виски в «Висельнике», это было другое. Совсем другое, не так, как с Изабеллой, или со шлюхами из «Цветущей розы» в те далекие дни. Хоук не знал, в чем дело: может, в любви, все так говорят. Но «любовь» — всего лишь слово, не так ли? Важно то, что делать с ней, куда идти, а Хоук не знал наверняка, на каком участке этого пути стояли они с Андерсом.
Впрочем, не совсем стояли — маг уже опустился на колени, а Хоук и не заметил, как лишился рубахи и остался в штанах, спущенных до щиколоток. Андерс очень ловко работал руками, или, возможно, в ход пошло заклинание? Хоуку было все равно, когда умелые пальцы мага вытворяли такое… Он чуть подвинулся, чтобы отбросить штаны, и вновь прислонился к стене каюты, стараясь удержаться на ногах. Создатель, как хорошо… ему нравилась болтовня Андерса, но и на молчание он не жаловался — не на такое, как сейчас. Хоук скользнул рукой вниз, сжал в кулаке светлые волосы и толкнул голову мага ниже, глубже.
Андерс слегка поперхнулся, но не сопротивлялся. Они оба изголодались по этому, по чему-нибудь, способному отвлечь от случившегося. Будущее могло идти нахрен — у них было настоящее, здесь и сейчас. И тогда корабль снова качнулся, и Хоук чуть не полетел на пол.
— Задница Андрасте! — выругался Андерс; он облизнул губы и с улыбкой взглянул на Хоука. Очевидно, маг хотел сказать что-то еще, но отвлекся: снизуоткрывался прекрасный вид.
— Думаю, Создатель это осуждает, — предположил разбойник, загнанный в ловушку между «хочется» и «тошнит». Желание вновь почувствовать губы Андерса вокруг члена ослабло от приступа морской болезни.
— Создатель осуждает почти все на свете, — парировал маг; лаская Хоука пальцами, он поднялся на ноги. — Разве ты не слушал проповеди?
— Ничем не могу помочь, — заверил Хоук, стаскивая с любовника оставшуюся одежду. — Себастьян пытался, и… — он запнулся, утягивая Андерса в поцелуй, полный какого-то отчаяния. Себастьян — не стоило вспоминать принца, который обещал вернуться в Киркволл за головой отступника.
— Все в порядке, — перебил Андерс, словно прочитав его мысли. — Только… не останавливайся.
Хоук и не собирался останавливаться, ни на минуту. Уворачиваясь от коварного движения корабля, он потащил Андерса к койке: хоть так, хоть на полу, но, Создатель, как же здесь было тесно! Он стукнулся головой и громко выругался, Андерс рассмеялся.
— Ради любви…— морщась, Хоук потер ушибленное место.
— Ради чьей, собственно говоря? — весело спросил Андерс. Он опустил руку, уделяя внимание другой части тела разбойника. Наверное, это уменьшило боль, и маг продолжил ртом.
— Ради такой, наверное. Создатель, не останавливайся… — Хоук оставил надежду добраться до постели, да и на полу было совсем неплохо. Ноги дрожали, но теперь по совсем другой причине.
— Но придется, если я хочу поговорить, — заметил Андерс и поднял голову, чтобы глотнуть воздуха. Он подтянулся повыше, толкаясь Хоуку в руку.
— Тогда, может, заткнешься? — последовал лукавый намек.
— Это еще почему? — возразил маг, облизывая пальцы. — Нет, лучше я сделаю… вот так, — он не мог побороть Хоука, тот был куда сильнее и крепче, но иногда было забавно попробовать.
— Дыхание Создателя, это… — простонал Хоук, стараясь не слишком задумываться, куда это забрались пальцы Андерса. Хотя, тело было другого мнения, нежели разум, и желало знать все в подробностях.
— Прекрати ерзать! — деланно пожаловался маг, меняя позу, чтоб устроиться поудобнее.
— Я Защитник Киркволла, я не ерзаю! Ну, не слишком много, — нехотя добавил Хоук, продолжая извиваться.
— Защитник делает много такого, о чем никому не рассказывает… — хриплый шепот, полный желания.
— Ты меня развращаешь, — слабо возразил Хоук. Он поморщился, когда маг вытащил пальцы.
— Скорее просвещаю, — поддразнил его Андерс. — Теперь перевернись и просто расслабься.
— Тебе все это слишком нравится, — съязвил тот, подчиняясь.
— Мне — неужели? А как насчет этого, — маг потянулся и обхватил член Хоука; плоть еще больше напряглась в его руке, и Андерс самодовольно улыбнулся.
— Случайная реакция, — не задумываясь, ответил тот. — Это… ничего не доказывает, — Хоук понятия не имел, почему они все еще относились к сексу как к состязанию. Шутки всегда приходили на помощь — ведь в глубине души они оба боялись серьезности, боялись глубоких, обнаженных чувств. Теперь было еще тяжелее, чем раньше: любовь оказалась страшнее любой магии.
— Может, будем вести счет? — Андерс лег сверху и шептал Хоуку прямо в ухо.
— Ты однажды уже предлагал, и это была плохая идея, — Хоук чуть сильнее прижался к магу; он был на грани того, чтобы просить Андерса поторопиться, но не стал — в нем еще осталась какая-то гордость. — Дыхание Создателя, представляешь, если бы Варрик узнал? Я бы этого не пережил...
— Чего? — взволнованно повысив голос, спросил Андерс. — Конкретных доказательств, что Защитник Киркволла любит подставлять зад и отдаваться целиком и полностью какому-то магу-отступнику? Думаю, книжка «Несгибаемый в Верхнем Городе» была бы тогда совсем о другом!
— У тебя грязный, распутный ум. И ты не «какой-то маг-отступник», ты особенный, — Хоук сглотнул, готовясь к неизбежному.
— Ты говоришь это лишь потому, что я могу… вот так, — маг слегка напрягся и с силой толкнулся внутрь. Слюна была довольно сносным лубрикантом, но они оба давно не занимались любовью.
— Да! — ахнул Хоук, когда удалось выровнять дыхание. — Да, именно поэтому. А теперь заткнись и трахни меня!
Этому приказу Андерс охотно подчинился.
3. У берегов Ривейна
Земля содрогнулась, когда массивная статуя оторвалась от пьедестала. Хоук видел, как шевелил губами изумленный Варрик, но брань гнома потонула в грохоте расколотого, падающего камня. «Создатель, ну и громадина!» — подумал разбойник. Десять лет назад он замер при виде атакующего огра. Хоук застыл в ужасе, а Карвер бросился вперед — нетерпеливый, вечно жаждавший доказать, что он лучший из них двоих. «Возможно, так и было, — признался себе Хоук. — Герои умирают молодыми, а ублюдки выживают». Неизвестно, с чем это было связано, но с годами его враги становились все крупнее. Вряд ли ему встретится кто-нибудь выше вот этих колоссов.
Выше или быстрее: Хоук лишь чудом увернулся от молниеносного выпада статуи. От мощного удара разнесло мостовую, осколки камня пробили его броню. За миг до нападения он ощутил движение воздуха, будто дыхание самого Создателя или потусторонний зов. Секундное предупреждение — на сей раз это спасло его, но Хоук так привык к близости смерти в последнее время, что был скорее зол, чем шокирован.
— Хоук, берегись! — зычный голос Авелин перекрыл шум. Ее невозможно было проигнорировать, и статуя со скрежетом повернулась к Авелин лицом.
На мгновение Хоук задумался: боялась ли она чего-нибудь, сомневалась ли? Он видел, как она горевала, но чтобы сдавалась — нет, это была бы не Авелин. Но даже она могла лишь на время отвлечь врага. Долго выдерживать такие удары было невозможно, и страх пронзил Хоука холодным клинком. Он не признавался друзьям, что отчасти понимал церковь, понимал мотивы храмовников. Магия рождала ужасные вещи, которые не могли побороть ни оружие, ни отвага. То, что статуи пробудил не маг, а храмовница, завладевшая порочной силой идола, было слабым утешением. Магия помогала Меридит, а не обратилась против нее.
И он все равно был до смерти напуган.
Разрывной болт Варрика попал прямо в лицо статуе, на мгновение ослепив ее. Это был его шанс, и Хоук бросился в атаку, понятия не имея, что делать, как вообще драться с колоссом всего лишь парой ножей. Даже у каменного духа с Глубинных Троп было некое подобие нервной системы: когда Хоук вонзал в него кинжалы, руки горели огнем, но там было хоть что-то, что он мог рассечь. Что же было уязвимым местом здесь — может, Мередит? Он потерял ее из виду и не мог отвлечься от статуи. Слишком опасно… одному было не справиться, требовалась помощь.
— Меррил? — крикнул разбойник, но эльфийки нигде не было видно. Дым и пыль окутали площадь, он ясно различал только контуры статуи. Гигант передвигался, странно дергаясь, махая руками и топая, как раздосадованный ребенок.
— Варрик? — голос Хоука дрогнул; никто не откликнулся, не явился на зов. — Изабелла? Бетани?
Ответа не было. Колосс перестал бездумно раскачиваться и повернулся к нему.
Хоук почуял запах крови; Создатель, он чуял его, а еще боль, ржавчину, давние кошмары… Он стоял столбом, не в силах шевельнуться; дым немного рассеялся, и колосс швырнул на землю тело Авелин. «Нет, все было иначе», — прошептал Хоук, но он лгал. Все было именно так, здесь и сейчас. Другие трупы валялись у ног статуи — кровавое месиво, не похожее на его друзей, но Хоук знал, что это они. Колосс поднял ручищу, готовясь нанести сокрушительный удар. Нужно было увернуться, ускользнуть, забраться на треклятое чудовище, найти его слабое место и вонзить туда клинки. Он должен был драться, он знал, что должен…
Создатель, но как же он устал — от бойни, от решений, терзавших душу. Он потерял все, что создал с таким трудом, и теперь, среди изломанных тел друзей, почувствовал, что с него довольно. Хватит, он прошел свой путь до конца. Хоук не зажмурился, когда кулак гиганта обрушился на него и… резко остановился.
Разбойника окутал мерцающий голубой щит; статуя в недоумении попятилась.
— Андерс! — с облегчением воскликнул Хоук. Он был еще жив, еще сражался! Создатель, что за дивное зрелище: одним жестом маг направил на колосса порывы холода и заморозил его, заключив внутри ледяной колонны. Даже камень вокруг потрескался от стужи.
— Что? — ухмыляясь, откликнулся тот: — Неужто ты думал, что я позволю стереть моего любимого Защитника в порошок? Твой пес бы меня не простил, а он пострашнее любой статуи! Я рассказывал, что он сделал с моими сапогами, когда я прогнал его из постели?
Хоук открыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни слова. За спиной Андерса выросла тень; Хоук хотел крикнуть, предостеречь его, метнуть кинжал… сделать хоть что-нибудь, что угодно — но не мог. Парализованный, беспомощный, как и статуя, он мог только смотреть, как Мередит подобралась к ничего не подозревающему магу и вонзила ему между лопаток лириумный меч. Какой-то миг Хоук пребывал в шоке, осознавая случившееся, а потом наконец-то смог закричать.
***
Вопль разбудил их обоих, и Хоук свалился с их общего узкого ложа. Понадобилось время, чтобы понять, почему он оказался на полу, и кто вообще кричал.
— Подштанники Андрасте! — воскликнул Андерс; он приподнялся, чтобы проверить, что же стряслось с его любовником. — А я-то думал, это у меня кошмары. — Он вызвал голубоватый светящийся шар — тот колебался над плечом мага, отчего тени на стенах прыгали как сумасшедшие. Солнце еще не взошло, и крошечная каюта тонула в полумраке.
— Прости, что разочаровал, — стараясь отдышаться, промолвил Хоук. — Серые Стражи не единственные, кто видит кошмары по ночам. — Он пытался улыбнуться, но губы скривила гримаса. Сон еще стоял перед глазами; пришлось оглядеться, чтобы увериться — никто не затаился в тени, готовясь пырнуть их ножом.
— Похоже, нам придется довольствоваться порождениями тьмы, роком и ранней смертью, — предположил маг, откровенно разглядывая голого разбойника на полу.
— Для привлечения рекрутов вам стоит предлагать что-нибудь поинтереснее, — заметил Хоук; он сел и потихоньку приходил в себя.
— Ты же знаешь, я это предлагал, — продолжал Андерс, — но, похоже, котята в пролете, как и чувство юмора и политическая активность.
— Тогда не представляю, почему ты их бросил, — сухо ответил Хоук. — Мне что, так и сидеть тут до утра? Или, может, подвинешься, чтоб я залез обратно?
— Ну-у, вид слишком хорош, а если простудишься, я с тобой понянчусь. Но, увы, я эгоист, а ты слишком давно не был в моей постели.
— Раз шхуна принадлежит Изабелле, фактически это ее постель, — задумчиво произнес Хоук, устраиваясь на ложе — слишком узком для двоих, но беглецам не приходилось выбирать.
— Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что это постель. Как оно называется на кораблях — койка? — Андерс получил локтем в бок и поморщился. В конце концов, они как-то устроились, переплетясь ногами; маг положил голову Хоуку на плечо.
— Тут даже порождение тьмы не поместится!
— Изабелла устроила бы тебе хорошую трепку за то, что оскорбляешь ее корабль. — Хоук расслабленно вздохнул — впервые с тех пор, как проснулся. Это был только сон. Теперь все наяву: не безупречно, но лучше, чем могло быть.
— У Изабеллы нормальная кровать, — заметил Андерс. — Вот тебе и преимущество капитанской каюты.
— Жалеешь, что отклонил ее предложение? — шутливо спросил Хоук.
— Какое предложение? — деланно возмутился Андерс. — Она со мной и не флиртовала никогда, вот еще!
— Никогда? Дыхание Создателя, я думал, она всех клеит!
— Ну, всех, кроме меня, — с грустью ответил маг. — Думаю, она нервничала из-за Справедливости — все время проверяла, я это или не я.
— Вот дурочка — надо было следить, когда ты сиять начинаешь.
— Твое счастье, что она не догадалась. Вот очаровала бы меня наша красавица-пиратка, я бы о тебе и двух минут не думал.
— Ты делаешь мне больно, — произнес Хоук торжественным тоном страдальца. — Поначалу я сам ею увлекся, но все равно связался с тобой.
— Так я обаятельный и привлекательный, — возразил Андерс, — а ты… Ну, ты — это ты.
— А вот за это ты мне заплатишь! — Хоук оскалился и повернулся, подминая нахала-отступника под себя. — Заплатишь как следует…
***
Спустя какое-то время — солнце только показалось над горизонтом — все следы плохих снов были стерты наилучшим образом.
— Думаю, нужно почаще говорить тебе гадости, — выдохнул Андерс.
— Кажется, я что-то потянул, — поморщился Хоук, осторожно двигая вспотевшим плечом.
— Значит, с ограми и храмовниками ты можешь справиться, а с одним смирным отступником — нет? — Андерс жестом велел Хоуку лечь на живот. Когда тот подчинился, маг сел сверху, чтобы хорошенько размять ноющие мышцы.
— Я бы не сказал, что ты смирный, — проворчал разбойник. — Создатель, как хорошо-о-о!..
— Да уж, «обольстительно красивый» — более точное определение, — Хоук не видел, как Андерс нахмурился. Поводя слегка светившимися руками, он нашел скрытую травму — осталась еще с той самой битвы с Мередит. Бледный свет зари проник в каюту.
— И шумный.
— Для меня важно, что ты сказал «и», а не «или», — немного рассеянным тоном ответил Андерс; он сосредоточился, исцеляя поврежденные мускулы.
— Ты ведешь себя так же, когда дерешься, — пробормотал Хоук, уткнувшись в тонкий тюфяк. — Все время орешь, как будто хочешь, чтоб тебя атаковали, обратили на тебя внимание. Не умнее ли молча стоять в сторонке и швырять заклинания?
— Возможно, — согласился Андерс, — но это не годится для поднятия боевого духа. Я же стал делать так потому, что жутко боялся, а болтовня помогает. Я целитель, а не воин — будь моя воля, бежал бы со всех ног, но порождений тьмы как-то не волнуют мои чувства.
— Так, давай разберемся, — приподняв голову, сказал Хоук. — Ты ненавидишь драться, и поэтому пошел в Серые Стражи, единственная цель которых — сражаться с порождениями тьмы?
— Меня призвали, — возразил маг; он ласково толкнул голову Хоука обратно на матрас и продолжил массаж. — Так или иначе, храмовники решили, что я маг крови. Теперь я думаю, они просто устали за мной гоняться: в мантии бегать легче, чем в доспехах. Ну а после того, как я год отсидел в одиночной камере — это за предыдущий побег из Круга — они использовали все «не слишком ужасные» наказания и перешли к просто ужасным. Страж предложил мне выход, а я, дурак, и согласился.
— А потом ты связался со мной, — не давая себя отвлечь, продолжал Хоук. — И пришлось опять тащиться на Глубинные Тропы, биться с порождениями тьмы, каменными демонами и Создатель знает с чем еще.
— Это ты виноват, — твердо заявил Андерс. — Я не мог позволить тебе бродить одному в незнакомых местах — ты понятия не имел, как там все скверно. И я чувствовал, что должен тебе… за Карла.
— А потом, — не унимался Хоук, — ты пошел и развязал, возможно, самую большую войну в Тедасе со времен вторжения кунари. Дыхание Создателя — для человека, который якобы не любит сражаться, ты не слишком стараешься этого избежать.
Андерс убрал руки и молча смотрел на них.
— Есть вещи, ради которых стоит сражаться, — вздохнул он. — Даже если мне это не нравится, даже если гибнет множество…
— Не надо, — перебил его Хоук. — Извини, просто… это время, оно для нас, только для нас двоих. Никаких целей и страхов будущего. Завтра причаливаем в Лломеррине, успеем и поволноваться, и попричитать.
Скоро придется столкнуться с будущим — неясным, ненадежным. Вот во что превратилась их жизнь…
Название: DA2 Act4: Justice
Автор: Rattsu
Переводчик: Rabastanka aka Redhat
Бета: Trishka
Ссылка на оригинал: здесь
Разрешение на перевод: получено
Категория: Dragon Age 2
Рейтинг: R
Персонажи и пейринги: м!Хоук/Андерс, Изабелла, Фенрис
Жанр: slash, drama, adventure
Аннотация: После битвы в Казематах Хоук и Андерс бегут из Киркволла на корабле Изабеллы, стараясь справиться с исходом своих решений. Динамичная история любви и приключений, ставшая романом.
Предупреждения: слэш, сцены откровенной жестокости и секса, ненормативная лексика в небольшом количестве.
От переводчика: Автор перевода играет в английскую версию ДЭ2, поэтому может напутать с игровыми терминами. Если обнаружатся подобные ошибки, буду благодарна за помощь!
Статус: закончен
Статус перевода: в процессе
1. Океан Амарантайна
Их грубо швыряло на волнах; корабль мчался на север, подгоняемый штормом и дурными намерениями. Хоук, мертвый для всего мира, валялся на койке, свесив руку и скребя пальцами по полу в такт корабельной качке. Он был бы рад забыться сном без сновидений, но после того, что случилось в Киркволле, никто из покинувших город не будет спать спокойно.
— О, ради… Просыпайся, Хоук! — раздался возглас; раздражение и ривейнский акцент пробились сквозь туман окутавшей его дремоты.
— Уходи, Изабелла, — пробурчал Хоук, но качавшийся корабль подвел его, а особенно яростная волна почти скинула на пол. — Дыхание Создателя… — пробормотал он, нехотя открывая глаза. — Скажи честно — мы тонем? Зачем ты пришла меня будить? Утонуть во сне в наши дни — совсем неплохой выход.
Изабелла закатила глаза.
— Не будь ребенком, Хоук! Знала бы, какой ты никудышный матрос, в жизни не взяла бы на борт! Неделю не выведу запах рвоты из каюты!
— Запах хотя бы подходит к цвету штор. Я всегда считал, что ты слишком высокого мнения о вкусе Кастильона. — Понадобилось некоторое усилие; наконец Хоук перебросил длинные ноги через край койки и сел. — Горчица, — проворчал он. — Какое везение — я видал плесень более здорового цвета.
— Не кидайся камнями, дорогуша, ты и сам не очень-то цветешь. — Игриво ухмыльнувшись, она бросила ему рубашку.
— Ты назвала меня дорогушей, — так мы тонем? Кунари дышат нам в задницу — или, может, храмовники? — Хоук поморщился, натягивая рубаху. Его синяки посветлели до пестрой желтизны, но, когда тебя дубасят гигантские ожившие статуи, боль въедается гораздо глубже.
— С каких это пор мое ласковое слово становится вестником смерти? — невинно спросила Изабелла.
— С тех пор как я понял, что ты ластишься только когда тебе что-нибудь нужно. Обычно потом это «что-нибудь» кусает меня за задницу.
— Ты сам нарываешься — задницей и услугами. Ну правда, Хоук, ты весь такой циник, бывалый и задира, а на деле вечно преувеличиваешь.
— Кто бы говорил, Изабелла, — Хоук потер лицо, покрытое жесткой щетиной. Он чувствовал себя грязным, телом и душой. — Ты могла бросить нас с Андерсом, как только мы покинули Киркволл.
— А ты мог уйти с остальными, когда мы высадились в Ферелдене, но нет, все-таки решил шататься поблизости. Я дала слово, Хоук: на этот раз я с тобой до конца, даже если приходится везти тебя с дружком-психом на север.
— Он не псих! — возразил Хоук, но тут же поправился: — Ладно, может и чокнутый, но не всегда. Я из-за него и не ушел с остальными.
— Похоже на правильный выбор. Леди Мужичка была готова повесить его на гроте, а Андерс выглядел так, будто вот-вот позволит ей это сделать.
— Знаю. Пафосный идиот-отступник, он же все просчитал, да? Встать в позу, начать войну, погибнуть мучеником, не заботясь о том, что…
— Хоук, — перебила Изабелла, — ты точно хочешь говорить об этом со мной?
— С ним не получается! — устало воскликнул Хоук. — Создатель свидетель, я пытался.
— Значит, попытайся еще. На тебя не похоже бросать что-то или кого-то, даже если они полные идиоты — к примеру, Меррил или я. А теперь одевайся, вали на палубу и поговори с ним, иначе — клянусь, будешь драить трюм до конца путешествия.
***
На палубе ветер дул так сильно, что на мгновение остановил Хоука, но от свежего воздуха хотя бы перестало мутить. Паруса хлопали над головой, и он задумался, безопасно ли поднимать их все во время бури, или Изабелле просто так нравилось. Это Хоук мог понять: она вернулась в океан, свободная, с быстрой шхуной под ногами, а он чувствовал себя не более чем грузом. Он не впервые пожалел о том, что принял предложение Изабеллы. Это казалось забавной идеей за кружкой эля в «Висельнике», но вправду очутиться здесь — совсем другое дело. Море было бескрайним, беспощадным, полным воспоминаний о том первом, паническом бегстве из Ферелдена в Киркволл. Вот только теперь — пока — обошлось без ведьмы-перевертыша. Был только идиот-отступник; опираясь на перила, он стоял и пристально смотрел на волны, как стоял и смотрел всю неделю их пути. Хоук уже перестал бояться, что маг прыгнет за борт: в самоубийстве не было ни справедливости, ни тем паче возмездия.
—Ну, — с наигранной бодростью в голосе начал Хоук, — ты как? Достаточно пялился, чтоб призвать из долбанной пучины хоть клочок земли?
— Нет, — ответил Андерс тем же фальшивым радостным тоном. — Решил держаться от этого подальше. Призывы у меня как-то не получаются, не в долгосрочной перспективе.
— В смысле? То есть, вымани ты какую-нибудь симпатичную скалу, она бы треснула, сгорела и утонула, как только бы мы ступили на нее? — Хоук прислонился к перилам рядом с магом, радуясь хоть какой-то опоре в бушующем океане.
— Не так скоро; думаю, скала бы дождалась, пока мы уснем в твоей палатке. Нельзя недооценивать иронию судьбы. — Губы Андерса искривила слабая улыбка, вокруг глаз проступили морщинки. Он уже давно не улыбался и тем более не шутил.
— Тебе лучше? — Хоук был готов лягнуть себя за это. В мыслях фраза звучала куда лучше: легче, забавнее, и уж точно без волнения и отчаяния, которые наполнили слова, стоило их произнести.
— Нет, — последовал короткий ответ. Андерс снова сдвинул брови; хмурая складка залегла глубоко, как будто никуда и не пропадала. — И не думаю, что мне должно быть лучше.
— Во имя любви Андрасте… — проворчал Хоук. — Мы это уже проходили. Я не убью тебя за неудачную попытку все исправить, и не буду стоять в сторонке, пока любимый человек собирается выбросить вон последние крохи своей жизни.
— Вряд ли это еще моя жизнь, — оправдывался Андерс, но слова шли скорее по привычке, чем от души. — Справедливость…
—… что-то больше не вылезает, — перебил Хоук. — И хватит называть его Справедливостью. Он тут не при чем, это была Месть.
— Ты прав, — вздохнув, согласился Андерс. — Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Я же говорил с ним — со Справедливостью — еще в Амарантайне, до того, как мы соединились. Мы обсуждали различия между духами и демонами, и он сказал, что демоны — это духи, которые пали жертвой своих желаний. Духи же остались чисты. Я спросил, чего же он хочет, раз у него нет никаких желаний. Он жарко отрицал это, но когда я принял его в себя… — Маг повернулся спиной к перилам и лицом к Хоуку — наверное, впервые за многие дни. — Теперь у него есть желания, и они ужасны. Я его испортил: теперь он Месть, и я держусь из последних сил, чтобы не пойти к Изабелле и не попросить вернуть нас обратно в порт.
— Обратно в порт — зачем? Возглавить революцию? Что-то я сомневаюсь, — Хоук повысил голос и сделал шаг вперед: достаточно близко, чтобы дотянуться и обхватить упрямца, поцеловать его. Но он этого не сделал.
— Задумал пасть дурацкой жертвой?
— Жертва была бы полезнее для нашей цели! Кроме того, я заслуживаю смерти, — уже громче возразил Андерс. Теперь в его тоне была хотя бы злость, а не сплошное отчаяние.
— А я заслуживаю, чтобы любимый обращался со мной как со взрослым, а не с олухом, которому нельзя доверить ни одно решение! — со злостью было легче держать лицо, сделать еще один шаг и продолжать. Создатель, он что, превращался в Фенриса?
— Я люблю тебя, Хоук, не сомневайся в этом, но ты не маг, — столкнувшись с его яростью, Андерс чуть отступил. Ветер трепал куртку с отделкой из перьев, взъерошил собранные в хвост волосы. — Ты не можешь как следует понять…
— Ох, заткнись, Андерс, просто заткнись! — Андерс пятился, а Хоук только наступал. — Моя родная сестра — маг, и она в бегах из-за того, что ты натворил. Я любил Меррил как сестру, и теперь, когда ее племя погибло, она так же беззащитна, как Бетани. Я любил их обеих, обещал матери о них заботиться, а вместо этого я тут, на корабле, с еще одним магом, которого люблю вопреки тому, что он полный идиот, а они обе тем временем просят убежища у короля Ферелдена! Меня искушали демоны, я ушел в Тень и убил — да, убил! — мальчика, который умолял меня об этом, лишь бы демоны не являлись ему в кошмарах каждую ночь! Может, я и не маг, может, у меня нет силы, которой вы бросаетесь тут и там, но Создателем клянусь, я вытерпел достаточно ваших бед, чтоб ты не называл меня чужаком. Меня повесят за то же, что и тебя!
— Я… не догадывался, что ты так себя чувствуешь, — Андерс выглядел таким же ошеломленным, как Хоук; приступ ярости был внезапным, как вспышка молнии. Обычно они скрывали чувства за тщательно возведенными стенами из шуток — сейчас оба были откровенны до боли.
— Честно? Я тоже не догадывался, — Хоук вздохнул и отвернулся. Смотреть на море было приятнее, чем на лицо, которое хотелось и угостить кулаком, и поцеловать. — Извини, просто… я люблю тебя, но иногда ты доводишь до белого каления.
— Ты все время повторяешь — любовь. Ты вправду можешь говорить так после того, что я сделал? — это был голос человека, жаждущего осуждения, приговора. Но Хоук не собирался давать ни то, ни другое.
— После того, что сделал он, а не ты. И я, заметь, тоже не без греха. Я сделал Фейнриэля Усмиренным, Карвер и мама погибли из-за меня. Если бы я тогда воспротивился Меррил, ее племя бы выжило — Хранительница, все остальные.
— Да, ты ошибался, но это были всего лишь ошибки, — Андерс сделал жест, как будто хотел дотянуться и положить руку Хоуку на плечо, но тот не мог этого позволить, не сейчас. Взорвать церковь — это была не ошибка, не оплошность, не небрежность. Это было преднамеренное действие, чтобы вырваться из тупика, заставить людей сделать выбор над трупами тех, кто пытался идти на компромисс. Они оба это знали, но Хоук не был уверен, что лучше: убивать из высоких целей или по личным мотивам вроде злобы или мести. Какая, в сущности, разница — покойник есть покойник. Он не мог принять решение Андерса и порой задумывался, сколько давящей на плечи вины ощущал за то, что так ни разу и не спросил, что все-таки происходит. Пожалуй, в этом он и был повинен… как и во многом другом: в вещах, которые хотелось, но невозможно было назвать ошибками.
— Фенрис не был ошибкой, — нехотя признал Хоук. — Когда он встал на сторону храмовников… Создатель, я сказал ему следовать велению сердца, но я думал… что дружбы или уважения, или чего-нибудь еще будет достаточно, чтоб он хотя бы не обнажил против нас меч. Знаю, ты терпеть его не мог, но Фенрис не заслужил такого конца. Он мне нравился… не так уж он был плох для упрямого придурка.
Андерс выглядел слегка раздосадованным. Он прекрасно знал: в первые месяцы знакомства между бывшим рабом и ферелденским беженцем могло быть и что-то большее, чем просто уважение.
— Фенрис был бы рад прикончить меня или заковать в цепи, когда я еще был лишь отступником-целителем в Клоаке!
— Ну, с «прикончить» ты переборщил, а вот цепи… о, Создатель, даже острить больше не могу, шутки стали тупее, чем у Авелин. — И все же, в шутках было хоть какое-то «пристанище для проклятых». Может быть, его, Хоука, последние слова сойдут за меткую ремарку; оставалось надеяться, что Варрик добавит что-нибудь эдакое в свою книгу.
— Варрик еще удивлялся, куда делось мое чувство юмора, — усмехнулся Андерс. — Я бы подкинул ему пару указателей… будь Варрик здесь.
— Да, я сам по нему скучаю. Правда, смешно — десять лет прикрывал меня с тыла, а теперь исчез. А я все жду, что он ввалится к нам с новой небылицей и колодой карт. Ты же знал, сколько он сделал, чтобы держать Хартию подальше от клиники?
— Я не дурак. Просто непонятно, что он с этого имел и какие сказки рассказывал.
— Ты о том, герой ты или злодей?
— О, не сомневайся, Хоук, герой у нас ты. Варрик умеет выбирать героев. Но вот кто я — дурное влияние, причина твоего трагического падения, или красавец-отступник и возлюбленный, который открыл тебе глаза на положение магов — тут я не совсем уверен.
— Насчет красавца не волнуйся.
— Смейся сколько угодно — за последние недели я постарел на десять лет, а еще не мылся с самого Ферелдена.
— Теперь хоть ясно, почему Изабелла все время ноет насчет мытья. Я бы имение отдал за горячую ванну. — «Если б оно у меня еще было», — поморщившись, заметил Хоук. Потеряно уже два дома, две семьи — раньше он не задумывался, что близкие друзья постепенно, с годами, стали ему родными. Не всегда между ними царило согласие, но все равно они были семьей. Создатель, значит Фенрис в ней занял место Карвера? Похоже, ему не слишком везет с братьями…
— Вот про шляпы я так и не понял, — сказал Андерс, уводя его с пути мрачных мыслей. — Ты когда-нибудь видел, чтоб она их носила?
— Нет, если задуматься, то не видел! — Хоук умолк, чуть повернув голову; Андерс рядом снова оперся на перила. Он улыбался, и Хоук вдруг понял, как соскучился по этой улыбке.
— Мне не хватало этого. Не хватало нас.
— Я не был уверен, есть ли еще «мы». Не после того, что я сделал. — Маг произнес эти слова так тихо, что ветер мог унести, заглушить их, но Хоук знал, к чему прислушиваться.
— То, что я сказал тогда, в Киркволле, было серьезно, — ответил Хоук. Слова, брошенные сгоряча, когда мир вокруг них рушился; время делать не всегда правильный, но правдивый выбор.
— А я-то решил, ты сказал это потому, что думал не выбраться из Казематов живьем — еще и с волками Мередит на пороге. — Андерс до сих пор не мог вспоминать ее без злости.
—Ну, мы же выбрались. Правда, Изабелла на корабле куда страшнее, чем на суше — так пялится с тех пор, как я сплю один… Я боюсь за свою добродетель, — сказал Хоук, копируя интонации Себастьяна.
— Добродетель? — ухмыльнулся Андерс и продолжал с робкой надеждой: — Уверен, она тебя уже окрутила. Вряд ли Изабелла так старается из-за одной вашей ночи пять лет назад.
— Она делает это не ради любовника, а ради друга. Думаю, с Изабеллой такое редко бывает, только не говори ей, что я так сказал, — шепотом добавил Хоук.
— Не буду. Она сама со мной больше не разговаривает, просто… смотрит и бычится.
— Она не сильна в… проявлениях чувств, так она это называет. Вообще-то, в последнее время все крутится вокруг тебя. Честно, у меня с чувствами тоже не особо, но мы все-таки разговариваем, значит… наверное, я хоть что-то делаю правильно.
— Да, ты… прав, — тихо вздохнув, согласился Андерс.
— Тогда что дальше? Только обещай, что не превратишься опять в задумчивую статую — иначе в следующий раз я просто вылью на тебя ведро морской воды или сделаю что-нибудь еще.
— Разве это самое страшное, что ты можешь предложить? — спросил Андерс, подняв брови.
— Мы на корабле, вокруг океан. У меня очень маленький выбор… не могу же я грозиться, что привяжу тебя к кровати, намажу ноги сметаной и посажу на них кота!
— Бедный Сэр Мышелов! Интересно, что с ним стало…
— Наверняка он в полной безопасности. Кто бы ни занял твою лечебницу, ему понадобится хороший крысолов. Клоака не меняется.
— Люди меняются. — Андерс чуть нагнулся вперед, сопротивляясь качке. — И я не знаю, кем… чем становлюсь.
— Сейчас ты больше похож на того, в кого я влюбился, чем весь последний год, — сухо заметил Хоук.
— Это Спра… то есть, Месть. Думаю, ты прав, — признал Андерс. — Вот в кого он превратился, целиком и полностью. Но на корабле его ничто не задевает, и дух… наверное, насытился, это подходящее слово. Пока он сыт, я стараюсь не думать о том, что его огорчает. Но когда мы достигнем берега, я ничего не смогу обещать.
— Значит, начнем отшельническую жизнь? — предложил Хоук. — Изабелла найдет нам где-нибудь милый островок, будем играть в любовников, потерпевших кораблекрушение. Ну, хоть несколько лет…
— Пойми меня правильно: я бы обожал тебя, заросшего бородой и в лохмотьях, но я не могу. Не смогу избежать грядущего, — теперь Андерс был до смерти серьезен. — В Тедасе поднимется война, она ляжет на мои плечи. Я должен быть там и буду там. Есть вещи, Хоук, которые важнее нас двоих.
—Только нас не двое, — резко заметил Хоук, — а трое. Ты все время говорил, что вы со Справедливостью слишком сплелись, что невозможно разобрать, где начинается один и кончается другой, но это не так. Есть грань, Андерс, — может, ты не видишь ее, зато я вижу. Она в том, как ты говоришь, как прикасаешься. И если ты вправду серьезен насчет всей этой борьбы за свободу магов, ты должен что-то с этим сделать. Все дело в людях или в духах? Потому что пусть я согласен, что каждый мужчина, женщина и ребенок достойны свободы и хоть капли счастья — неважно, маги они или нет — мне трудно переварить приказы от духа. Это одержимость, называй как хочешь, и не я один так думаю.
— Ты с самого начала знал, кто я! Я никогда этого не скрывал… — запротестовал Андерс.
— Речь не о нас с тобой, — перебил его Хоук. — Ты сам сказал, это стало важнее нас. Я люблю тебя, вопреки тому, кто ты и что натворил. Я счастлив быть в бегах вместе с тобой, но война? Я был бы рад, горд сражаться рядом с тобой, но со Справедливостью? — Он махнул рукой, как будто прогонял кого-то, затем продолжал: — Тут я согласен с Изабеллой. Справедливость прост, мир сложен, а теперь, когда он больше дух мести, чем чего-то еще… гори весь мир огнем, ему наплевать. А мне, знаешь ли, здесь нравится, хоть мир и не идеален.
— Тогда что мне, по-твоему, делать? — с опаской спросил Андерс, но сейчас это действительно был вопрос, а не утверждение вроде: «ничего тут не поделаешь». Уверенность поколебалась, стала чем-то другим. — Я принял в себя духа и изменил нас обоих. Этого не исправить.
— Уверен? В Киркволле ты даже не хотел это обсуждать, но был то ты или Месть? — Хоук надеялся на последнее; Создатель, как же он надеялся! — Раз ты говоришь, что дух уснул, используй это время и подумай. До Ривейна еще неделя, если погода продержится. Потрать ее с толком, подумай, прошу тебя. Ты целитель, Серый Страж, отступник и одержимый — если кто-то справится со всем этим лучше тебя, я буду рад знакомству.
— Я тоже, — Андерс улыбнулся: немного неуверенно, но в его взгляде было что-то, чего Хоук не видел уже очень давно. Надежда. — Здесь я чувствую себя не в своей тарелке.
— Это все море, — ответил Хоук, скорчив кислую мину. — Понятия не имею, как Изабелла его выносит. Кажется, оно вот-вот меня проглотит.
— Как тебе это удается? — Андерс покачал головой, на губах играла удивленная улыбка. — Берешь совершенно жуткую ситуацию и убеждаешь, что из нее выйдет что-то хорошее.
— Я начал верить в варриковы сказки о своей персоне. Остальное было легко, — промолвил Хоук, кое-как изобразив привычную дерзкую ухмылку. — Вообще-то…
Он так и не смог договорить, потому что маг вдруг оказался в его объятиях. Поцелуй был внезапным, столь же неожиданным — или, напротив, долгожданным — как тот первый, в клинике, много лет назад; а еще таким же голодным и с примесью отчаяния.
2. Интерлюдия. Океан
Предупреждение от автора: в этой главе описан секс между мужчинами, так что если это не для вас, просто пропустите интерлюдию. Она не особенно важна для развития сюжета.
—Ты уверен? — задыхаясь, спросил Андерс. Поцелуй прервался, руки мага запутались в рубахе Хоука.
— Ни капельки не уверен, — ответил Хоук. Отчего-то его голос дрожал: возможно, от желания, скорее всего, от досады, и уж точно — от страсти.
— Скажешь мне уйти, и я уйду, — сурово нахмурившись, произнес маг. Однако он не делал никаких попыток отстраниться или отпустить Хоука.
— Мы на корабле, — ответил тот, осыпая поцелуями подбородок, покрытый светлой щетиной, — посреди океана. Ты никуда не сможешь удрать, а если бы и мог… Создатель, почему ты всегда заставляешь меня принимать решения? — последние слова он сердито прошипел магу на ухо; объятия стали еще крепче.
— Потому что я себе не доверяю: не могу поступить как надо и оставить тебя, — признался Андерс. — Я все собираюсь уйти, но никак не получается. Ты не должен меня любить.
— Разве я произвожу впечатление человека, который поступает как надо? — Хоук слегка отстранился, чтобы посмотреть Андерсу в глаза. — Хватит меня защищать, я…
Ветер вдруг изменил направление, шхуна накренилась, и Хоук почувствовал, что теряет равновесие. Споткнувшись, он навис над перилами и глубинами океана. Ужас пронзил его насквозь как стальной клинок: он представил себе, как падает, захлебывается, тонет… и тогда Андерс сумел удержать их обоих.
— Так о чем ты говорил? — поддразнил его маг, хотя по лицу было видно, что он тоже испугался.
— Беру свои слова обратно, — ответил Хоук, высвобождаясь. Он ненавидел суда, ненавидел волны: они нарушали равновесие, во всех смыслах, но из объятий было сложно сбежать. — Защищай меня от чего угодно: от шторма, порождений тьмы, смерти… Создатель, я увлекся, да?
— В каюту? — не обращая внимания на болтовню Хоука, предложил Андерс. Неутихающий ветер совсем растрепал его светлые волосы, взлохматил черные перья на куртке.
— Создатель, да, — кивнул Хоук и нетвердой походкой направился к двери. Он взглянул вверх — Изабелла задорно подмигнула с полубака. Возможно, теперь она оставит его в покое.
***
— Я видел, как ты сражался с дюжиной порождений тьмы, стоя на узком уступе над лавой, но ни разу не видел, чтоб ты так спотыкался, — дразняще заметил Андерс, когда они уже были внутри, в безопасности, и разбойник оказался прижат к стене.
— Уступы не двигаются, — пробормотал Хоук, занятый завязками и ремешками на куртке отступника. — Проклятье! Знаешь, не так-то легко забраться к тебе в штаны!
— Ты думаешь об Изабелле, — протянул маг. — К тому же, кто бы говорил, о сэр в колючей броне!
— Я об отношении, а не об одежде. — Он наконец-то разделался с последним ремешком и стащил с мага треклятую куртку в перьях.
— И я о том же, — усмехнулся Андерс.
— Наглый отступник, — буркнул Хоук, прижимая его к себе для нового поцелуя— на этот раз без перышек.
Создатель, как же он скучал по этому! Как не хватало возможности просто забраться Андерсу под рубаху, чувствуя пальцами его кожу. Меррил была права, в Киркволле все было жестким, холодным: камни, латы, интриги, стычки и надвигавшаяся гибель. Хоук не отдавал себе отчета, как сильно полагался на Андерса, как тот поддерживал его, особенно после смерти матери. Друзья — это друзья; какой бы веселой ни была партия в карты и стакан-другой виски в «Висельнике», это было другое. Совсем другое, не так, как с Изабеллой, или со шлюхами из «Цветущей розы» в те далекие дни. Хоук не знал, в чем дело: может, в любви, все так говорят. Но «любовь» — всего лишь слово, не так ли? Важно то, что делать с ней, куда идти, а Хоук не знал наверняка, на каком участке этого пути стояли они с Андерсом.
Впрочем, не совсем стояли — маг уже опустился на колени, а Хоук и не заметил, как лишился рубахи и остался в штанах, спущенных до щиколоток. Андерс очень ловко работал руками, или, возможно, в ход пошло заклинание? Хоуку было все равно, когда умелые пальцы мага вытворяли такое… Он чуть подвинулся, чтобы отбросить штаны, и вновь прислонился к стене каюты, стараясь удержаться на ногах. Создатель, как хорошо… ему нравилась болтовня Андерса, но и на молчание он не жаловался — не на такое, как сейчас. Хоук скользнул рукой вниз, сжал в кулаке светлые волосы и толкнул голову мага ниже, глубже.
Андерс слегка поперхнулся, но не сопротивлялся. Они оба изголодались по этому, по чему-нибудь, способному отвлечь от случившегося. Будущее могло идти нахрен — у них было настоящее, здесь и сейчас. И тогда корабль снова качнулся, и Хоук чуть не полетел на пол.
— Задница Андрасте! — выругался Андерс; он облизнул губы и с улыбкой взглянул на Хоука. Очевидно, маг хотел сказать что-то еще, но отвлекся: снизуоткрывался прекрасный вид.
— Думаю, Создатель это осуждает, — предположил разбойник, загнанный в ловушку между «хочется» и «тошнит». Желание вновь почувствовать губы Андерса вокруг члена ослабло от приступа морской болезни.
— Создатель осуждает почти все на свете, — парировал маг; лаская Хоука пальцами, он поднялся на ноги. — Разве ты не слушал проповеди?
— Ничем не могу помочь, — заверил Хоук, стаскивая с любовника оставшуюся одежду. — Себастьян пытался, и… — он запнулся, утягивая Андерса в поцелуй, полный какого-то отчаяния. Себастьян — не стоило вспоминать принца, который обещал вернуться в Киркволл за головой отступника.
— Все в порядке, — перебил Андерс, словно прочитав его мысли. — Только… не останавливайся.
Хоук и не собирался останавливаться, ни на минуту. Уворачиваясь от коварного движения корабля, он потащил Андерса к койке: хоть так, хоть на полу, но, Создатель, как же здесь было тесно! Он стукнулся головой и громко выругался, Андерс рассмеялся.
— Ради любви…— морщась, Хоук потер ушибленное место.
— Ради чьей, собственно говоря? — весело спросил Андерс. Он опустил руку, уделяя внимание другой части тела разбойника. Наверное, это уменьшило боль, и маг продолжил ртом.
— Ради такой, наверное. Создатель, не останавливайся… — Хоук оставил надежду добраться до постели, да и на полу было совсем неплохо. Ноги дрожали, но теперь по совсем другой причине.
— Но придется, если я хочу поговорить, — заметил Андерс и поднял голову, чтобы глотнуть воздуха. Он подтянулся повыше, толкаясь Хоуку в руку.
— Тогда, может, заткнешься? — последовал лукавый намек.
— Это еще почему? — возразил маг, облизывая пальцы. — Нет, лучше я сделаю… вот так, — он не мог побороть Хоука, тот был куда сильнее и крепче, но иногда было забавно попробовать.
— Дыхание Создателя, это… — простонал Хоук, стараясь не слишком задумываться, куда это забрались пальцы Андерса. Хотя, тело было другого мнения, нежели разум, и желало знать все в подробностях.
— Прекрати ерзать! — деланно пожаловался маг, меняя позу, чтоб устроиться поудобнее.
— Я Защитник Киркволла, я не ерзаю! Ну, не слишком много, — нехотя добавил Хоук, продолжая извиваться.
— Защитник делает много такого, о чем никому не рассказывает… — хриплый шепот, полный желания.
— Ты меня развращаешь, — слабо возразил Хоук. Он поморщился, когда маг вытащил пальцы.
— Скорее просвещаю, — поддразнил его Андерс. — Теперь перевернись и просто расслабься.
— Тебе все это слишком нравится, — съязвил тот, подчиняясь.
— Мне — неужели? А как насчет этого, — маг потянулся и обхватил член Хоука; плоть еще больше напряглась в его руке, и Андерс самодовольно улыбнулся.
— Случайная реакция, — не задумываясь, ответил тот. — Это… ничего не доказывает, — Хоук понятия не имел, почему они все еще относились к сексу как к состязанию. Шутки всегда приходили на помощь — ведь в глубине души они оба боялись серьезности, боялись глубоких, обнаженных чувств. Теперь было еще тяжелее, чем раньше: любовь оказалась страшнее любой магии.
— Может, будем вести счет? — Андерс лег сверху и шептал Хоуку прямо в ухо.
— Ты однажды уже предлагал, и это была плохая идея, — Хоук чуть сильнее прижался к магу; он был на грани того, чтобы просить Андерса поторопиться, но не стал — в нем еще осталась какая-то гордость. — Дыхание Создателя, представляешь, если бы Варрик узнал? Я бы этого не пережил...
— Чего? — взволнованно повысив голос, спросил Андерс. — Конкретных доказательств, что Защитник Киркволла любит подставлять зад и отдаваться целиком и полностью какому-то магу-отступнику? Думаю, книжка «Несгибаемый в Верхнем Городе» была бы тогда совсем о другом!
— У тебя грязный, распутный ум. И ты не «какой-то маг-отступник», ты особенный, — Хоук сглотнул, готовясь к неизбежному.
— Ты говоришь это лишь потому, что я могу… вот так, — маг слегка напрягся и с силой толкнулся внутрь. Слюна была довольно сносным лубрикантом, но они оба давно не занимались любовью.
— Да! — ахнул Хоук, когда удалось выровнять дыхание. — Да, именно поэтому. А теперь заткнись и трахни меня!
Этому приказу Андерс охотно подчинился.
3. У берегов Ривейна
Земля содрогнулась, когда массивная статуя оторвалась от пьедестала. Хоук видел, как шевелил губами изумленный Варрик, но брань гнома потонула в грохоте расколотого, падающего камня. «Создатель, ну и громадина!» — подумал разбойник. Десять лет назад он замер при виде атакующего огра. Хоук застыл в ужасе, а Карвер бросился вперед — нетерпеливый, вечно жаждавший доказать, что он лучший из них двоих. «Возможно, так и было, — признался себе Хоук. — Герои умирают молодыми, а ублюдки выживают». Неизвестно, с чем это было связано, но с годами его враги становились все крупнее. Вряд ли ему встретится кто-нибудь выше вот этих колоссов.
Выше или быстрее: Хоук лишь чудом увернулся от молниеносного выпада статуи. От мощного удара разнесло мостовую, осколки камня пробили его броню. За миг до нападения он ощутил движение воздуха, будто дыхание самого Создателя или потусторонний зов. Секундное предупреждение — на сей раз это спасло его, но Хоук так привык к близости смерти в последнее время, что был скорее зол, чем шокирован.
— Хоук, берегись! — зычный голос Авелин перекрыл шум. Ее невозможно было проигнорировать, и статуя со скрежетом повернулась к Авелин лицом.
На мгновение Хоук задумался: боялась ли она чего-нибудь, сомневалась ли? Он видел, как она горевала, но чтобы сдавалась — нет, это была бы не Авелин. Но даже она могла лишь на время отвлечь врага. Долго выдерживать такие удары было невозможно, и страх пронзил Хоука холодным клинком. Он не признавался друзьям, что отчасти понимал церковь, понимал мотивы храмовников. Магия рождала ужасные вещи, которые не могли побороть ни оружие, ни отвага. То, что статуи пробудил не маг, а храмовница, завладевшая порочной силой идола, было слабым утешением. Магия помогала Меридит, а не обратилась против нее.
И он все равно был до смерти напуган.
Разрывной болт Варрика попал прямо в лицо статуе, на мгновение ослепив ее. Это был его шанс, и Хоук бросился в атаку, понятия не имея, что делать, как вообще драться с колоссом всего лишь парой ножей. Даже у каменного духа с Глубинных Троп было некое подобие нервной системы: когда Хоук вонзал в него кинжалы, руки горели огнем, но там было хоть что-то, что он мог рассечь. Что же было уязвимым местом здесь — может, Мередит? Он потерял ее из виду и не мог отвлечься от статуи. Слишком опасно… одному было не справиться, требовалась помощь.
— Меррил? — крикнул разбойник, но эльфийки нигде не было видно. Дым и пыль окутали площадь, он ясно различал только контуры статуи. Гигант передвигался, странно дергаясь, махая руками и топая, как раздосадованный ребенок.
— Варрик? — голос Хоука дрогнул; никто не откликнулся, не явился на зов. — Изабелла? Бетани?
Ответа не было. Колосс перестал бездумно раскачиваться и повернулся к нему.
Хоук почуял запах крови; Создатель, он чуял его, а еще боль, ржавчину, давние кошмары… Он стоял столбом, не в силах шевельнуться; дым немного рассеялся, и колосс швырнул на землю тело Авелин. «Нет, все было иначе», — прошептал Хоук, но он лгал. Все было именно так, здесь и сейчас. Другие трупы валялись у ног статуи — кровавое месиво, не похожее на его друзей, но Хоук знал, что это они. Колосс поднял ручищу, готовясь нанести сокрушительный удар. Нужно было увернуться, ускользнуть, забраться на треклятое чудовище, найти его слабое место и вонзить туда клинки. Он должен был драться, он знал, что должен…
Создатель, но как же он устал — от бойни, от решений, терзавших душу. Он потерял все, что создал с таким трудом, и теперь, среди изломанных тел друзей, почувствовал, что с него довольно. Хватит, он прошел свой путь до конца. Хоук не зажмурился, когда кулак гиганта обрушился на него и… резко остановился.
Разбойника окутал мерцающий голубой щит; статуя в недоумении попятилась.
— Андерс! — с облегчением воскликнул Хоук. Он был еще жив, еще сражался! Создатель, что за дивное зрелище: одним жестом маг направил на колосса порывы холода и заморозил его, заключив внутри ледяной колонны. Даже камень вокруг потрескался от стужи.
— Что? — ухмыляясь, откликнулся тот: — Неужто ты думал, что я позволю стереть моего любимого Защитника в порошок? Твой пес бы меня не простил, а он пострашнее любой статуи! Я рассказывал, что он сделал с моими сапогами, когда я прогнал его из постели?
Хоук открыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни слова. За спиной Андерса выросла тень; Хоук хотел крикнуть, предостеречь его, метнуть кинжал… сделать хоть что-нибудь, что угодно — но не мог. Парализованный, беспомощный, как и статуя, он мог только смотреть, как Мередит подобралась к ничего не подозревающему магу и вонзила ему между лопаток лириумный меч. Какой-то миг Хоук пребывал в шоке, осознавая случившееся, а потом наконец-то смог закричать.
***
Вопль разбудил их обоих, и Хоук свалился с их общего узкого ложа. Понадобилось время, чтобы понять, почему он оказался на полу, и кто вообще кричал.
— Подштанники Андрасте! — воскликнул Андерс; он приподнялся, чтобы проверить, что же стряслось с его любовником. — А я-то думал, это у меня кошмары. — Он вызвал голубоватый светящийся шар — тот колебался над плечом мага, отчего тени на стенах прыгали как сумасшедшие. Солнце еще не взошло, и крошечная каюта тонула в полумраке.
— Прости, что разочаровал, — стараясь отдышаться, промолвил Хоук. — Серые Стражи не единственные, кто видит кошмары по ночам. — Он пытался улыбнуться, но губы скривила гримаса. Сон еще стоял перед глазами; пришлось оглядеться, чтобы увериться — никто не затаился в тени, готовясь пырнуть их ножом.
— Похоже, нам придется довольствоваться порождениями тьмы, роком и ранней смертью, — предположил маг, откровенно разглядывая голого разбойника на полу.
— Для привлечения рекрутов вам стоит предлагать что-нибудь поинтереснее, — заметил Хоук; он сел и потихоньку приходил в себя.
— Ты же знаешь, я это предлагал, — продолжал Андерс, — но, похоже, котята в пролете, как и чувство юмора и политическая активность.
— Тогда не представляю, почему ты их бросил, — сухо ответил Хоук. — Мне что, так и сидеть тут до утра? Или, может, подвинешься, чтоб я залез обратно?
— Ну-у, вид слишком хорош, а если простудишься, я с тобой понянчусь. Но, увы, я эгоист, а ты слишком давно не был в моей постели.
— Раз шхуна принадлежит Изабелле, фактически это ее постель, — задумчиво произнес Хоук, устраиваясь на ложе — слишком узком для двоих, но беглецам не приходилось выбирать.
— Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что это постель. Как оно называется на кораблях — койка? — Андерс получил локтем в бок и поморщился. В конце концов, они как-то устроились, переплетясь ногами; маг положил голову Хоуку на плечо.
— Тут даже порождение тьмы не поместится!
— Изабелла устроила бы тебе хорошую трепку за то, что оскорбляешь ее корабль. — Хоук расслабленно вздохнул — впервые с тех пор, как проснулся. Это был только сон. Теперь все наяву: не безупречно, но лучше, чем могло быть.
— У Изабеллы нормальная кровать, — заметил Андерс. — Вот тебе и преимущество капитанской каюты.
— Жалеешь, что отклонил ее предложение? — шутливо спросил Хоук.
— Какое предложение? — деланно возмутился Андерс. — Она со мной и не флиртовала никогда, вот еще!
— Никогда? Дыхание Создателя, я думал, она всех клеит!
— Ну, всех, кроме меня, — с грустью ответил маг. — Думаю, она нервничала из-за Справедливости — все время проверяла, я это или не я.
— Вот дурочка — надо было следить, когда ты сиять начинаешь.
— Твое счастье, что она не догадалась. Вот очаровала бы меня наша красавица-пиратка, я бы о тебе и двух минут не думал.
— Ты делаешь мне больно, — произнес Хоук торжественным тоном страдальца. — Поначалу я сам ею увлекся, но все равно связался с тобой.
— Так я обаятельный и привлекательный, — возразил Андерс, — а ты… Ну, ты — это ты.
— А вот за это ты мне заплатишь! — Хоук оскалился и повернулся, подминая нахала-отступника под себя. — Заплатишь как следует…
***
Спустя какое-то время — солнце только показалось над горизонтом — все следы плохих снов были стерты наилучшим образом.
— Думаю, нужно почаще говорить тебе гадости, — выдохнул Андерс.
— Кажется, я что-то потянул, — поморщился Хоук, осторожно двигая вспотевшим плечом.
— Значит, с ограми и храмовниками ты можешь справиться, а с одним смирным отступником — нет? — Андерс жестом велел Хоуку лечь на живот. Когда тот подчинился, маг сел сверху, чтобы хорошенько размять ноющие мышцы.
— Я бы не сказал, что ты смирный, — проворчал разбойник. — Создатель, как хорошо-о-о!..
— Да уж, «обольстительно красивый» — более точное определение, — Хоук не видел, как Андерс нахмурился. Поводя слегка светившимися руками, он нашел скрытую травму — осталась еще с той самой битвы с Мередит. Бледный свет зари проник в каюту.
— И шумный.
— Для меня важно, что ты сказал «и», а не «или», — немного рассеянным тоном ответил Андерс; он сосредоточился, исцеляя поврежденные мускулы.
— Ты ведешь себя так же, когда дерешься, — пробормотал Хоук, уткнувшись в тонкий тюфяк. — Все время орешь, как будто хочешь, чтоб тебя атаковали, обратили на тебя внимание. Не умнее ли молча стоять в сторонке и швырять заклинания?
— Возможно, — согласился Андерс, — но это не годится для поднятия боевого духа. Я же стал делать так потому, что жутко боялся, а болтовня помогает. Я целитель, а не воин — будь моя воля, бежал бы со всех ног, но порождений тьмы как-то не волнуют мои чувства.
— Так, давай разберемся, — приподняв голову, сказал Хоук. — Ты ненавидишь драться, и поэтому пошел в Серые Стражи, единственная цель которых — сражаться с порождениями тьмы?
— Меня призвали, — возразил маг; он ласково толкнул голову Хоука обратно на матрас и продолжил массаж. — Так или иначе, храмовники решили, что я маг крови. Теперь я думаю, они просто устали за мной гоняться: в мантии бегать легче, чем в доспехах. Ну а после того, как я год отсидел в одиночной камере — это за предыдущий побег из Круга — они использовали все «не слишком ужасные» наказания и перешли к просто ужасным. Страж предложил мне выход, а я, дурак, и согласился.
— А потом ты связался со мной, — не давая себя отвлечь, продолжал Хоук. — И пришлось опять тащиться на Глубинные Тропы, биться с порождениями тьмы, каменными демонами и Создатель знает с чем еще.
— Это ты виноват, — твердо заявил Андерс. — Я не мог позволить тебе бродить одному в незнакомых местах — ты понятия не имел, как там все скверно. И я чувствовал, что должен тебе… за Карла.
— А потом, — не унимался Хоук, — ты пошел и развязал, возможно, самую большую войну в Тедасе со времен вторжения кунари. Дыхание Создателя — для человека, который якобы не любит сражаться, ты не слишком стараешься этого избежать.
Андерс убрал руки и молча смотрел на них.
— Есть вещи, ради которых стоит сражаться, — вздохнул он. — Даже если мне это не нравится, даже если гибнет множество…
— Не надо, — перебил его Хоук. — Извини, просто… это время, оно для нас, только для нас двоих. Никаких целей и страхов будущего. Завтра причаливаем в Лломеррине, успеем и поволноваться, и попричитать.
Скоро придется столкнуться с будущим — неясным, ненадежным. Вот во что превратилась их жизнь…
@темы: Изабелла, Cлэш, Dragon Age II, Андерс, Фанфик, Фенрис, Хоук(m)
-
-
02.07.2011 в 22:24-
-
02.07.2011 в 22:51-
-
03.07.2011 в 10:47-
-
03.07.2011 в 12:03-
-
04.07.2011 в 20:31-
-
04.07.2011 в 20:44Файмор, вот и дальнейшее.
-
-
04.07.2011 в 22:35-
-
11.07.2011 в 14:48-
-
11.07.2011 в 16:46Сар-Лита, спасибо, что читаете! Продолжение обязательно будет!
-
-
11.07.2011 в 17:19