ДА-3/56

[Papa-demon]

Справедливость\Себастьян, после взрыва церкви и победы стороны магов.

Изнасилование. "Так что ты там грозился нам сделать?"
Можно продолжение Андерс\Себастьян раскаяние и утешение

@темы: Cлэш, Dragon Age II, Фанфик, Выполненная заявка, Dragon Age II: кинк-фест, Себастьян Вель, Справедливость

Comments

[Lady Aurica Maharielle]

Эту работу я начала еще летом. Простите автора за то, что он такой слоупок :с

без названия

Почему все должно было сложиться именно так?
Отсутствующим взглядом Себастьян вперился в каменные стены темницы. Он оставил попытки хоть как-то согреть руки, потому они покоились в тисках кандалов на стене. Ноги затекли от непрерывного стояния на протяжении неизвестно скольких часов
В тихих молитвах, произносимых надтреснутым голосом, ему нечего сказать своей богине. В самый важный момент она отвернулась от, возможно, самого верного своего подданного и оставила его на произвол судьбы. А Судьба эта не преминула наиграться с очередным несчастным сполна.
Сначала смерть Эльтины, самой справедливой и мудрой женщины, когда-либо увиденной Себастьяном. Потом отчаянная битва и сокрушительное поражение. Затем – предательство Хоук. Кто знал, что эта подлая тварь, не заполучив прекрасного принца в свою постель, решит отомстить ему так – в решающем бою она сохранила жизнь Велю, но отнюдь не из чистых побуждений.
Принц до сих пор помнил ее глумливую улыбку и сладкий голос, сочащий ядом:
- Посидишь немного в темнице и обдумаешь свои поступки, грешник. – Последнее слово она издевательски выделила глумливым голоском, затем звонко рассмеялась. – Истосковавшиеся по плотским утехам солдаты тебе помогут, милый. И знаешь… - она наклонилась к лицу лежащего на земле принца – все могло сложиться совершенно иначе. Не надо было отказывать, особенно в такой категоричной форме. Особенно – мне.
Неприятно впиваясь ногтями в кожу, она надавила на сонную артерию Себастьяна и отключила его сознание.
Первым воспоминанием принца, когда он очнулся, были каменные стены. Руки оказались закреплены железными кандалами у стены.
Сейчас он едва заметно дрожал, не столько от холода, сколько от того, что его могло ожидать. Он искренне надеялся, что слова Мариан – «истосковавшиеся по плотским утехам солдаты» - были лишь плодом его воображения, тогда бывшего в, мягко говоря, отрешенном состоянии, а не действительно прозвучавшей фразой. Однако стопроцентной вероятности не было, потому гнетущее ожидание давило на виски холодным страхом.
Он вздрогнул, когда услышал шаги в коридоре темницы, затем тяжелые двери темницы отворились. А когда увидел вошедшего, почувствовал, как ярость затопляет сознание горячей волной, словно раскаленной магмой, не позволяя трезво мыслить.
- Ты!.. – если бы он мог сдвинуться хотя бы на шаг, если бы его руки были свободны, он непременно разорвал бы этого отступника. Сейчас глаза Андерса горели холодным синим огнем, а кожу испещрили изломанные линии того же цвета, ярко сияющие в полумраке, отчего казалось, что не тело стояло перед Себастьяном, а лишь эти бесчисленные трещины, соединенные причудливым узором и кончающиеся где-то в районе шеи, там, где ткань одежды закрывала его тело.
- Что «ты»? – голос принадлежал уже не Андерсу, а духу, заключенному в его теле – Справедливости.
- Проклятый богами отступник, ты убил Эльтину! Проклятье, как бы я хотел, чтобы это ты сдох вместо нее! – его голос дрожал от бешенства и горькой безнадежности. – Да покарают тебя все демоны Абисса…
- Что мне твои боги, мальчишка? Что мне твои демоны? – голос Справедливости все так же спокоен, он вибрирует в воздухе и колеблет порывы духовной энергии, волнами струящиеся из его тела. – А вот что ты можешь мне сделать, уже весьма интересно. Ты ведь грозился что-то там сделать, ведь так?
Дух в человеческой плоти приблизился к принцу. Оценивающе окинул взглядом – красивый, этого не отнять. Глаза цвета небесной лазури, такие пронзительно-яркие, смуглая ровная кожа, пухлые девчачьи губы. А еще эта юношеская дерзость, задор. Справедливость очень любил живых людей. Может, потому выбрал Андерса, в то время бывшего очень веселым и бойким, своим вместилищем.
Справедливость уходит в собственные мысли слишком глубоко и отрешается от реальности, отчего не сразу замечает, как Себастьян плюет ему прямо в лицо и лягается ногами в живот.
Видит Создатель, ему не хотелось по-плохому. По крайней мере, совсем по-плохому. Но мальчишка не оставляет выбора.
Не тратя времени на пустые слова, Справедливость крепко, чтобы Вель не вырвался, хватает его ноги. Зажав голени между локтями и телом, он почти срывает с него одежду и, не глядя, откидывает в сторону – больше ему она не понадобится, по крайней мере, сейчас.
Не обращая внимания на гневные возгласы юноши – однако чувствовался и страх в его яростных криках – Справедливость на несколько секунд отходит от него, чтобы справиться с собственной одеждой. Андерс ведь не будет возражать, если он на некоторое время позаимствует его тело для подобного действа? Вообще-то духи не могут испытывать сексуальное влечение, однако реакция Андерсова тела всегда дает о себе знать. Вот и сейчас Справедливость не преминул этим воспользоваться. В целях наказания.
Пожалуй, быть человеком не так уж плохо, думает Справедливость, чувствуя, как сжимаются мышцы неподатливого прохода Себастьяна. Даже сейчас он пытается сопротивляться. Вель кусает губы, стараясь не издавать болезненных вздохов, но сдавленные хрипы все же вырываются из его рта. Насильник все вбивается в его тело, сжимая упругую кожу бедер до синяков, но при этом молчит, и это молчание даже немного пугает. Однако, кончая, Справедливость не может сдержать хриплого стона наслаждения – действительно, ради таких мгновений стоит побыть человеком.
Отойдя от Себастьяна, Справедливость мимоходом оглядел его. Дрожащие еще больше, чем раньше, ноги, по внутренней стороне бедер стекают тонкие, кажущиеся черными, ручейки крови, на лице выражение истинного мученика – закушенные до побеления губы и крепко зажмуренные глаза. Всю картину дополняли руки, сжатые в кулаки, и цепи, оканчивающиеся кандалами, что держали узника на месте.
Дух горько усмехнулся. Он спешно оделся, не хотелось ему находиться здесь дольше, чем требовалось. Не заботясь о состоянии пленника – плевать, что тот все застудит, плевать, что у него там все разорвано к чертовой матери – он собирается выйти из темницы. Но не успевает.
Он хватается за голову, сквозь зубы костеря вмешательство непокорного отступника. Их обоюдно гневные мысли слились в один непонятный поток, отчего голова начала просто раскалываться. Однако железная воля Андерса побеждает, и светящиеся трещины исчезают, как и сияние глаз. Отступнику не верится поначалу, что Справедливость так легко отступил. Но долго об этом не задумывается, потому что хочет поскорее исправить то, что сделало его тело под властью мстительного духа.
Право слово, Андерс никогда не пытал особой приязни к «двинутому святоше», как иногда выражалась Хоук. Однако сердобольная сущность целителя просто не могла спокойно смотреть на изнасилованного юношу. На эти свежепроступившие синяки на бедрах, на кровь, все еще текущую из порванного отверстия. А сознание того, что, по сути, он это совершил, заставляло что-то холодеть в груди.
Андерс ненавидел насилие, и эту фразу он мог повторять сколько угодно.
Он подошел к Себастьяну и осторожно осмотрел поврежденные участки тела. Его руки загорелись привычным голубоватым сиянием, удивительно теплым для кожи. Радуясь тому, что принц был в несколько абстрагированном от реальности состоянии, маг мог спокойно залечить его. Он прикасался к Велю с большой осторожностью, почти с материнской нежностью корпя над каждым повреждением – все те, кто приходил к нему за помощью, получали такое же обращение. Андерс ничего не мог поделать, он слишком любил свое дело. А эта жалость, граничащая с почти маниакальной страстью помочь, зачастую становилась его проклятием.
Закончив с лечением, Андерс поднял с пола одежду принца. Справедливость не особо бережно от нее избавился, отчего в некоторых местах та была порвана. Андерсу, который ощутил очередной прилив ярости по отношению к паразитирующему на его теле духу, пришлось воспользоваться только этой одеждой. И, как раз в тот момент, когда целитель пытался натянуть нижнюю часть облачения принца, тот открыл глаза. К несчастью для мага.
- Не смей ко мне прикасаться!! – звонкое восклицание принца эхом отдалось от каменных стен. Андерс поморщился и покачал головой. Он попятился и поднял руки, показывая, что ничего плохого не замышляет.
- Успокойся. Я всего лишь хочу тебя одеть.
Ответный взгляд принца на мгновение пригвоздил Андерса к полу. Он еще не видел столько ненависти, горечи и презрения, так причудливо сплетенных в одну смесь. А уж от такого, казалось бы, светлого юноши, как Себастьян, тем более.
- Одеть? – Вель истерично рассмеялся. – Ты меня изнасиловал, тварь, а теперь… хочешь одеть?
Он вновь пугающе расхохотался холодным высоким смехом. Именно в этот момент Андерсу захотелось удавиться.
Но он пересилил внезапно налившиеся свинцом части тела и подошел к нему. Для верности плотно прижав Себастьяна к стене, маг зашипел тому на ухо:
- Да успокойся ты! Я тебе же лучше делаю!
Ему вновь пришлось прибегнуть к силе, но ничего другого не оставалось. Он прошептал усыпляющее заклятье. Оно возымело свое действие, и голова Себастьяна поникла, а руки, яростно сжавшие одежду Андерса, ослабли и опустились вниз. Маг с облегчением вздохнул и отодвинулся от принца. Он вновь оглядел его с головы до ног, и вроде бы подутихшая жалость и ненависть к себе вновь проснулись и заскребли когтями по его сердцу.
"Какая же ты мразь, Справедливость..."
Андерс, поддавшись порыву нежности, подошел к принцу и провел рукой по его щеке. Кожа мягкая, холеная - как у настоящих принцев. Оглядел лицо. Брови напряженно сведены, отчего у Себастьяна как будто обеспокоенное выражение лица, глаза закрыты, длинные светлые ресницы чуть подрагивают. Затем провел по голове, мягко прочесывая пальцами волосы. Всегда тщательно зачесанные назад, они растрепались и покрылись пылью, которую даже в темноте вполне возможно разглядеть - из-за нее волосы у принца кажутся блеклыми, словно выгоревшими на солнце, потерявшими свой красивый медный оттенок.
- Ты слишком светел для этого мира.
Озвучив свои мысли, он медленно провел губами по его шее, вдыхая чудом сохранившийся на смуглой коже запах лаванды. Принц, он и в Киркволле принц...
- Мне так жаль, что это произошло... Если бы не Справедливость, я...

[Lady Aurica Maharielle]

продолжение, ибо в один коммент все не влезло

А что "я"? Если бы не дух, Андерса здесь бы не было. Он бы не пришел в эту темницу, не проводил сейчас, едва касаясь, по коже принца, наслаждаясь этими воздушными, такими невинными, прикосновениями. Потому благодарить его надо, этого духа.
Понимая, что и мыслями, и действиями ушел совсем не туда, куда надо, Андерс встряхнул головой и продолжил ранее начатое занятие, а именно одевание Себастьяна.
- Ты не заслуживаешь прозябания в темнице и надругательства солдат. Ты не обязан страдать из-за капризов Хоук. И эта война была не твоей. Я освобожу тебя. Один человек - несоизмеримо меньше, чем все живущие маги, потому сделать это не представит чрезмерных усилий.
Закончив одевать Себастьяна, Андерс произнес слова, рассеивающие наложенное на Веля заклятье. Тот медленно открыл глаза и пока, видимо, очнулся не до конца. Андерс не преминул этим воспользоваться и приник к его губам, страстно впиваясь в рот принца. Затем, пользуясь его замешательством, маг печально улыбнулся и, отходя от него, повторил свои слова:
- Я освобожу тебя. Ты вновь будешь волен в выборе пути.
Затем Андерс вышел из темницы и направился к стражникам. Он знал, что делать.

[Papa-demon]

спасибо за выполненную заявку

[QueST AKANe]

Ых, здорово вышло! люблю хоук-стерву)

[Lady Aurica Maharielle]

QueST AKANe, спасибо)